На дороге - Керуак Джек (1957)

На дороге
Тип Керуак. В пути. об интриге. Сила Керуака заразительна, его сочувствие также отзывчивость — извечны также оригинальны. Guardian Опубликование романа Керуака «На дороге» — важное явление во этой ведь грани, во тот или иной натуральное творение художества в целом правомочно оказать влияние в период, каковой характерны полный недостаток интереса также затормаживание эмоций. Данная книжка — более опытное, кристальное также существенное утверждение этого поколения, что непосредственно Керуак именовал сломаным также первейшим олицетворением коего представляет. Также в случае если манифестом «потерянного поколения» установлено сейчас рассматривать «И взбирает солнце» Хемингуэя, эту ведь значимость с целью поколения «разбитого» исполнит «На дороге». Однако, данным их схожесть ограничивается: также со общефилософской, также со писательской места зрения среди данными книжками пролегли равно как как минимум Знаменитая подавленность также Всемирная борьба. The New York Times. Если кто именно-нибудь задастся вопросом: «Откуда Керуак все без исключения данное приобретает?» — откликайтесь: «От вас». Некто целую ночка покоился также выслушивал, никак не со...

На дороге - Керуак Джек читать онлайн бесплатно полную версию книги

Он почесывал живот и грудь, с лица его струился пот. «Бум! Бум!» — ударник пинками загонял свои барабаны в подвал, а его смертоносные палочки возносили оглушительный ритм на второй этаж — трах-тарарах-бум! Какой-то толстяк прыгал по сцене, от чего та прогибалась и скрипела: «Видите, вот я каков!» Пианист попросту колотил растопыренными пальцами по клавишам, аккорды звучали в интервалах, когда тенорист переводил дыхание — немыслимые аккорды, сотрясавшие каждую деревяшку, каждую трещинку и струнку рояля, — жуть! Тенорист спрыгнул со сцены и играл, стоя в толпе. Шляпа сползла ему на глаза, кто-то ее поправил. А он отступил назад, топнул ногой, саксофон издал хриплый жалобный звук, тенорист перевел дыхание, снова поднес инструмент к губам, и зал огласился высокой, размашистой, щемящей мелодией. Дин стоял прямо перед ним, заглядывал в раструб саксофона, хлопал в ладоши, поливал потом клапаны, а парень это заметил и рассмеялся в свою дудку долгим, прерывистым, безумным смехом; тогда, не переставая раскачиваться, рассмеялись все, и парень решил наконец выдать все, на что способен, — он присел и ваял долгое «до», а прочие инструменты все грохотали, крики усилились, и я решил, что вот-вот ворвется толпа копов из ближайшего участка. Дни пребывал в трансе. Тенорист уже не сводил с него взгляда, он нашел сумасшедшего, который не просто постигает музыку, но страстно желает постичь больше, много больше, чем есть в ней на самом деле, и из-за этого между ними начался поединок. Звуки саксофона не были больше музыкальными фразами, теперь раздавались одни только вопли — от «А-аа-у» вниз к «Биип!», вверх к «ИИИ-ИИ!», снова вниз, к неизвестно откуда взявшимся нотам, а потом — к трубному гласу, которому со всех сторон вторило эхо. Тенорист перепробовал весь набор движений и поз: вверх, вниз, в стороны, вверх ногами, горизонтально, тридцать градусов, сорок градусов, и, наконец, повалился спиной кому-то на руки и затих, а все пытались протиснуться к нему и орали: «Да! Да! Он это сыграл!» Дин утирался носовым платком.

Перейти
Наш сайт автоматически запоминает страницу, где вы остановились, вы можете продолжить чтение в любой момент
Оставить комментарий