Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс Тысяча благодарностей, Дживс. - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

Однажды мне случилось гостить у приятеля-молодожена, так у него в гостиной над камином у всех на виду красовалась аршинная надпись: «Два нежных голубка свили здесь гнездышко». Его супруга постаралась. Я до сих пор помню немое страдание, которое читалось в глазах нежного голубка всякий раз, как он входил в гостиную и видел этот шедевр. Достигнет ли Мадлен Бассет таких высот, когда вступит в брак, сказать пока трудно, но весьма вероятно, что достигнет. И я твердо решил не сачковать и отдать все силы благородному делу их с Гасси примирения.

— Ты ведь знаком с мистером Пинкером, — сказала Мадлен Бассет, и, проследив за ее взглядом, я увидел Растяпу. Он благополучно забился в кресло и, судя по всему, пока еще ничего не опрокинул, но мне показалось, что руки у него чешутся и он вот-вот примется за дело. А рядом с ним ютился нагруженный тарелками со сдобными булочками и сандвичами с огурцом одноногий столик, который, насколько я мог предположить, как магнитом притягивал к себе Растяпу Пинкера.

Увидев меня, Растяпа заметно вздрогнул и уронил тарелку с булочками. Глаза у него округлились. Разумеется, я догадывался, о чем он думает. Наверное, вообразил, что я примчался сюда, потому что изменил свои намерения и согласился выполнить его просьбу. Небось шепчет про себя: «…порадуйтесь со мной: я нашел мою пропавшую овцу». Я оплакал его в душе моей, понимая, какой тяжелый удар его ждет, когда он узнает, что я ни за какие коврижки не стану потворствовать дурацким прихотям Стиффи. В этом вопросе я буду тверд, пусть даже обреку их с Растяпой на душевные муки. Я давно убедился, что секрет моего счастья и успеха в жизни заключается в том, чтобы держаться как можно дальше от этой юной врагини рода человеческого с ее злокозненными выдумками.

Разговор, который мы затеяли, с полным правом можно было назвать бессвязным. Не мог же я в присутствии Мадлен взять быка за рога, вот мы и толкли воду в ступе, чередуя это занятие с переливанием из пустого в порожнее. Растяпа сказал, что приехал поговорить с сэром Уоткином о предстоящем школьном празднике, и я находчиво заметил: «А что, предстоит школьный праздник?» Мадлен ответила — да, послезавтра, но так как викарий заболел, то распоряжаться будет мистер Пинкер. Тут Растяпа поморщился, будто такая перспектива совсем его не радовала.

Мадлен спросила, хорошо ли я доехал. «Замечательно», — сказал я. Растяпа промямлил, что Стиффи очень обрадуется моему приезду, а я улыбнулся иронической улыбкой. Тут в гостиную вошел Баттерфилд и объявил, что сэр Уоткин готов принять мистера Пинкера, и Растяпа незамедлительно отчалил. Едва дверь за ними затворилась, Мадлен сцепила руки, устремила на меня слезливый взор и прошелестела:

— О, Берти, тебе не следовало сюда приезжать. У меня духу не хватило отвергнуть твою трогательную мольбу — знаю, как безумно ты жаждешь снова меня увидеть, пусть мимолетно, пусть безнадежно… Но разумно ли это? Надо ли бередить свежую рану? Зачем стремиться ко мне, сознавая, что мы обречены оставаться просто друзьями? Тщетно все это, Берти. Ты не должен питать никаких надежд. Мое сердце отдано Огастусу.

Ее слова, как вы догадываетесь, звучали для меня дивной музыкой. Думаю, она не стала бы так распинаться, если бы они с Гасси действительно серьезно поссорились. Очевидно, крамольное высказывание о том, что его от нее тошнит, было вызвано просто мимолетной досадой, минутной размолвкой — например, Мадлен могла заметить, что он слишком много курит, или еще там что-нибудь в таком роде, только и всего. Как бы то ни было, сказал я себе, ссора, породившая трещину в лютне, теперь окончательно прощена и забыта, и дела обстоят таким образом, что наутро, сразу после завтрака, мне можно отсюда смыться. Тем не менее я заметил, что физиономия у Мадлен еще кислее обычного и глаза на мокром месте.