Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс Тысяча благодарностей, Дживс. - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

После всего рассказанного Гасси мне, естественно, следовало ожидать встречи со Стиффи, а увидев скотч-терьера, я должен был сообразить, что это и есть ее пес. Должен был напомнить себе: «Пришел терьер, зато мисс Бинг в пути!»

Стиффи была жутко зла на полицейского, это всякий бы увидел невооруженным глазом. Зацепив пса за ошейник изогнутым концом трости, она оттащила его в сторону и потребовала ответа у стража порядка, который поднимался из канавы, как Афродита из пены морской:

— Что вы себе позволяете, черт вас подери?

Конечно, меня это ни в коей мере не касается, но я невольно подумал, что вряд ли стоит начинать на столь высоких нотах разговор, когда он грозит принять достаточно неприятный и даже опасный характер. Я видел, что и полицейский того же мнения. Его физиономия была вся в глине, но и глина не могла скрыть, как сильно он обижен.

— Носитесь как оглашенный, до смерти моего песика испугали. Бедненький, любименький, хороший мой Бартоломью, этот мерзкий старый урод чуть не раздавил тебя.

И снова я отметил отсутствие уважительной интонации в ее голосе. Конечно, объективно она была права, назвав вышеупомянутое должностное лицо мерзким уродом. Титул «самый красивый мужчина» он имел шанс получить разве что в конкурсе, где с ним стали бы состязаться сэр Уоткин Бассет, Жаба Проссер из «Трутней» и другие столь же привлекательные претенденты. Но внешность не принято обсуждать, это дело деликатное. И вообще деликатность — великая сила.

Полицейский уже вылез из бездны сам и вытащил свой велосипед, теперь он осматривал его, пытаясь определить масштаб нанесенных повреждений. Убедившись, что транспортное средство почти не пострадало, страж порядка устремил на Стиффи такой же испепеляющий взгляд, каким уничтожал меня старый хрыч Бассет, когда я сидел на скамье подсудимых в полицейском суде на Бошер-стрит.

— Еду я себе по муниципальной дороге, — эпически начал он, будто в суде показания давал, — и вдруг кидается на меня бешеная собака. Я падаю с велосипеда…

Стиффи уцепилась за эту деталь, как заядлый, матерый судейский крючок.

— Нечего вам разъезжать на велосипеде. Бартоломью ненавидит велосипеды.

— Я езжу на велосипеде, мисс, потому что иначе мне пришлось бы целыми днями ходить пешком.

— Очень полезно. Жир бы свой порастрясли.

— Это к делу не относится, — парировал полицейский, достойный соперник Стиффи в искусстве пререкаться, достал из складок своего мундира блокнот и сдул с него жука. — К делу относится то, что, во-первых, эта собака совершила физическое насилие, направленное против моей персоны, при отягчающих обстоятельствах, и, во-вторых, вы, мисс, держите у себя дикое животное и позволяете ему разгуливать на свободе, подвергая опасности жизнь людей, за что и будете привлечены к суду.

Удар был жестокий, но Стиффи мгновенно нанесла ответный:

— Оутс, вы осел. Ну разве есть хоть одна собака в мире, которая пропустит полицейского на велосипеде? Так уж собаки устроены. И потом я уверена: вы сами виноваты. Наверняка дразнили Бартоломью, словом, спровоцировали нападение, и я этого так не оставлю, до палаты лордов дойду, зарубите себе на носу. А этого джентльмена я прошу выступить в роли свидетеля. — Она повернулась ко мне и только тут заметила, что я не просто джентльмен, а старый друг. — А, Берти, привет.

— Привет, Стиффи.

— Вы когда здесь появились?

— Недавно.

— Видели, что произошло?

— Еще бы. Я, можно сказать, наблюдал весь бой на ринге из первого ряда партера.

— В таком случае ждите повестки с вызовом в суд.

— Рад услужить вам.

Полицейский тем временем произвел осмотр, занес его данные в блокнот и принялся вслух подводить итоги:

— На правой коленке ссадина. Разбит левый локоть. Оцарапан нос. Одежда испачкана в глине, придется отдавать в чистку. К тому же сильнейший шок. Очень скоро, мисс, вы предстанете перед судом.