Полная луна. Дядя Динамит, Перелетные свиньи, Время пить коктейли. Замок Бландинг - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

Были они и теперь, хотя не совсем такие же. Галли, сравнивающий Фредди с полоумным продавцом устриц, которого он как-то встретил в Херст-парке, остановился на полуслове. Фредди, пытавшийся растолковать, что он понимает под духом единства, приводя примеры из жизни «Доналдсон Инкорпорейтед», застыл с открытым ртом. Пруденс, припомнившая к месту Офелию и вопрошавшая, чем она хуже, подскочила. Леди Гермиона уронила чайную ложку.

Все обернулись, и Фредди закричал.

Как прелестная юная мать держит младенца, Вероника держала ослепительное колье.

— О Фред-ди! — сказала она.

2

— А, черт! — сказал Фредди, потрясенный до глубин души.

Другие откликнулись иначе, но все — пылко. Галли воскликнул: «Погляди!», Пруденс, забыв об Офелии, произнесла: «Вот это да!..», леди Гермиона спросила: «Вероника, откуда у тебя это прелестное ожерелье?»

Вероника ворковала, как горлица по весне.

— От Фред-ди, — объяснила она. — Какой ты ми-и-лый! Я никогда не думала, что ты мне подаришь…

Рыцарственному человеку очень трудно отнять чашу радости от уст красоты. Но Фредди не колебался. Хирургический нож, думал он, и больше ничего.

— Я и не дарил, — сказал он. — Еще чего! Бери кулон.

— Кулон?

— Да. Он скоро прибудет. Вот и бери.

Вероника растерялась.

— Мне больше нравится это, — сказала она. — Нет, правда!

— Очень возможно, — сказал добрый, но твердый Фредди. — Как и многим. Но это ожерелье принадлежит моей жене. Долго рассказывать и не совсем почтительно, отец выступает не в лучшей роли. В общем, я попросил отослать эту штуку в Париж, а тебе привезти кулон. Заявляю официально: больше я его ни о чем просить не буду. Если его пошлешь за яблоками, он приведет слона.

Леди Гермиона зашипела, как жир на сковороде.

— Кларенс, как вылитый! — сказала она, и брат ее с этим согласился. — Я часто думаю, не вызвать ли психиатра.

Фредди кивнул. Сыновнее почтение не позволило ему воплотить мысль в слово, но она была. Иногда и ему казалось, что девятому графу самое место в психиатрической лечебнице.

— Такая жалость, дорогая! — сказала дочери леди Гермиона.

— Просто ужас, — сказал Галли.

— Не повезло, — сказала Пруденс.

— Я тебя понимаю, — сказал Фредди. — Жуткие муки.

Вероника еще далеко не все поняла. Волна сочувствия подстегнула мыслительный процесс.

— Значит, — спросила она, — это не мое ожерелье?

Фредди кивнул.

— А можно, я надену его на бал?

Леди Гермиона приободрилась.

— Конечно, — отвечала она. — Оно тебе очень пойдет.

— Это мысль, — вставил Галли. — Никто не обижен. Надевай на бал, потом верни, и Фредди его отошлет.

— Я тебя не увижу, — дополнила Пруденс, — я уже утону, но будет очень красиво.

Фредди снова решил прибегнуть к хирургии.

— Прости, старушка, — сказал он с мужественной жалостью, которая была ему к лицу, — прости, но об этом и речи быть не может. Твой бал недели через две, Агги его ждет немедленно. Она прислала четыре телеграммы, завтра жду пятую. Подумать страшно, что будет, если я его задержу.

Галли гневно фыркнул. Он не был женат и счел племянника трусом. Как далеки друг от друга семейный человек и холостой!

— Ты мужчина или мышь? — спросил он. — Она тебя не съест.

— Съест, — ответил Фредди. — Ты забыл, что Агги — дочь американского миллионера, а если ты их видел…

— Сотнями.