Укридж - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

— Тут нужен нож или еще что-нибудь.

Последовала новая пауза для отдыха и медитаций. Мисс Укридж, сдвинув брови, мерила шагами комнату. А я бочком забрался в угол и стоял там, в какой-то мере ощущая себя молодым неопытным укротителем диких зверей, который ненароком запер себя в клетке со львами и пытается вспомнить, какие рекомендации на такой случай содержатся в «Уроке третьем» дрессировочного курса по переписке.

Снаружи послышались шаги, затем скрип и скрежет. Дверь отворилась, и мы узрели на коврике Укриджа с большим кухонным ножом в руке, взлохмаченного и, видимо, с разламывающимися висками. А также дворецкого, чья профессиональная осанка претерпела заметный ущерб, а лицо припудривала угольная пыль.

Характерно для мисс Укридж, что она повернулась к провинившемуся служителю, а не к племяннику-спасителю.

— Бартер, — прошипела она, насколько в возможностях женщины, даже с ее интеллектуальными дарованиями, прошипеть слово «Бартер», — почему вы не пришли, когда я звонила?

— Я не слышал звонка, сударыня. Я находился…

— Вы должны были услышать звонок.

— Нет, сударыня.

— Почему нет?

— Потому что я находился в угольном подвале, сударыня.

— Что, во имя всего святого, вы делали в угольном подвале?

— Меня понудил спуститься туда, сударыня, некий человек. Он запугал меня пистолетом. А потом запер там.

— Что! Что еще за человек?

— Личность с коротко подстриженными усами и сверлящими глазами. Он…

Рассказчик столь интересной истории, как эта, имел полное право ожидать, что ее дослушают до конца, но на этом месте дворецкий Бартер лишился своих слушателей. С прерывистым стоном его хозяйка промчалась мимо него, и мы услышали, как она взбежала по лестнице.

Укридж обратил на меня жалобный взгляд:

— Что, собственно, происходит, малышок? Черт, у меня голова раскалывается. Что случилось?

— Младший священник подмешал тебе кайфа в стакан, и тогда…

— Младший священник? Это немножко слишком множко. Провалиться мне, это уж чересчур. Корки, старый конь, я объехал весь мир на грузовых судах и все такое прочее. Я пил в портовых салунах от Монтевидео до Кардиффа. И единственный раз, когда кому-то удается мне что-то подмешать, так это в Уимблдоне! И младшему священнику! Скажи мне, малышок, они все такие? Ведь если так…

— Он, кроме того, стырил табакерки твоей тетки.

— Младший священник?

— Да.

— О-го-го! — сказал Укридж, и я увидел, как он проникается новым почтением к духовенству.

— И тут явился другой тип — его сообщник, прикинувшийся сыщиком, — и запер нас здесь, а дворецкого в угольном подвале. И, думается, он смылся с драгоценностями твоей тетки.

Пронзительный визг огласил воздух где-то над потолком.

— Так и есть, — сказал я кратко. — Но, старина, я, пожалуй, пошел.

— Корки, — сказал Укридж, — стань со мной плечо к плечу.

— При любых нормальных обстоятельствах — безусловно. Но сейчас я твою тетю видеть не хочу. Через год-другой — пожалуй, но не сейчас.

На лестнице послышались спускающиеся торопливые шаги.

— Всего хорошего, — сказал я, проскальзывая мимо и устремляясь навстречу вольным просторам. — Мне пора. Спасибо за очень приятный день.

С деньгами в наше время туговато, но на следующее утро я решил, что трату в два пенса на телефонный разговор с «Вересковой виллой» нельзя счесть неоправданным мотовством. С безопасного расстояния я был не прочь узнать, что произошло там накануне после того, как я удалился.

— Вас слушают, — произнес важный голос, когда трубка была снята.

— Это вы, Бартер?

— Да, сэр.

— Это мистер Коркоран. Я хотел бы поговорить с мистером Укриджем.

— Мистера Укриджа тут нет, сэр. Он отбыл около часа назад.

— О? Вы имеете в виду, отбыл… э… навеки?

— Да, сэр.

— О! Благодарю вас.