Укридж - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

Пес шагнул вперед. Думаю, он хотел обнюхать Джо, хотя по-дружески я мог бы его предупредить, что ничего приятного или полезного эта процедура ему не сулит.

— У-бр-р-сь! — сказал Джо.

Пес бочком приближался к нему. Потом вопросительно гавкнул. И Джо тут вроде бы совсем потерял голову. Вместо того чтобы попытаться наладить мирные отношения с животным, он подобрал камень и метнул его.

Ну, с незнакомой собакой в ее собственном палисаднике так не обходятся.

Джо спасла сумка. Это показывает, до какой крайности страх способен довести человека, Корки: если бы я не видел этого своими глазами, то ни за что бы не поверил. Но это факт! Когда пес прыгнул вперед с целеустремленностью, от которой у меня сердце возрадовалось, Адвокат Джо, оглянувшись на калитку и убедившись, что ему до нее вовремя не добраться, испустил пронзительный вопль и швырнул в животное свыше двухсот фунтов банкнотами. Сумка угодила псу в грудь, запуталась у него в ногах и задержала его. А пока он выпутывался, Джо сиганул к калитке и захлопнул ее за собой.

И только тут как будто до него дошло, какого дурака он свалял.

— Разименягром, — сказал Джо.

Пес оставил сумку и подошел к калитке, просунул морду между прутьев, насколько она пролезла, и изобразил саксофон во всей его мощи.

— И ничего лучше вы придумать не могли? — спросил я.

Да, он сел в лужу, и я, Корки, был рад. До того приятно обнаружить, что человек, кичащийся своей деловой хваткой, оказался способен на такое абсолютно идиотское поведение. Субчик, которым все — при условии, что сами никаких дел с ним не имели, — восхищались за его редкую дошлость, терпит прискорбное фиаско в первой же ситуации, которая требовала всего лишь капельки здравого смысла. Он позволил превзойти себя смиренному представителю животного царства, и никакого сочувствия я к нему не испытывал.

Однако вслух я этого не сказал. Дипломатичность прежде всего. Я еще не поставил окончательный крест на займе в пятьдесят фунтов, а любая веселая шутка, я чувствовал, сказалась бы на переговорах о них самым роковым образом.

— Что мне делать? — спрашивает Джо после нескольких замечаний общего характера.

— Кричать, — посоветовал я.

И он закричал. Но ничего не произошло. После целого дня на скачках букмекеры часто бывают не в голосе, и ему мешала некоторая хрипотца. К тому же хозяин коттеджа, по всей видимости, принадлежал к тем типчикам, которые вспахивают поля и разбрасывают добрые семена по бороздам, и, предположительно, он теперь как раз вспахивал и разбрасывал.

Джо совсем расчувствовался.

— Разименягром! — сказал он со слезами в голосе. — Это надо же! Я застрял тут и уже опаздываю, а если не поспею к первому заезду, так это же сотни фунтов из моего кармана.

Ты не поверишь, Корки, но до той минуты я совсем упустил из вида этот аспект ситуации. Его слова распахнули передо мной совсем новую перспективу. Ну а поскольку, как мне стало тут же ясно, лопухи — это лопухи, каждый заезд, который букмекер пропускает, чреват для него тяжелыми финансовыми потерями. Сандаун кишмя кишит потенциальными игроками-неудачниками, которые только и ждут возможности всучить Джо свои деньги. Если же его не окажется на месте, что тогда? Им же не терпится всучить свои деньги кому-то, ну они и отдадут их конкурентам Джо. Меня словно озарил яркий свет.

— Послушайте, — сказал я, — вы одолжите мне пятьдесят фунтов, а я достану вашу сумку. Я собак не боюсь.

Он не ответил. Но покосился на меня. Потом покосился на сумку. Я видел, что он взвешивает мое предложение. И тут удача мне изменила. Пес заскучал, немного посопел и затрусил назад за угол дома. И не успел он скрыться за ним, как Джо, почувствовав, что настала его минута, прошмыгнул в калитку и загалопировал к сумке.