Укридж - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

— Возьми себя в руки, малышок. Приглашаю я. Главным образом благодаря этому костюму я только что преодолел круговую оборону министерства иностранных дел и куснул старину Джорджа Таппера на пятерку. Можешь ни в чем себя не ограничивать.

— Корки, — минут десять спустя задумчиво сказал Укридж, намазывая икру на гренок в «Ридженг-Гриле», — ты когда-нибудь томился мыслью о том, что могло бы быть?

— Как раз сейчас и томлюсь. Я мог бы быть одет вот в этот костюм.

— Нет ни малейшей необходимости возвращаться к нему, — с достоинством сказал Укридж. — Я уже объяснил это маленькое недоразумение. Объяснил исчерпывающе. Нет, я имел в виду другое: ты когда-нибудь размышлял о непостижимых играх Судьбы, о том, что, не случись того и этого, ты мог бы… ну, быть тем или этим? Например, если бы не старик Черезбрак, я был бы теперь главной опорой колоссального предприятия и, по всей вероятности, состоял бы в счастливом браке с очаровательнейшей девушкой и был бы отцом полудюжины лепечущих детишек.

— В таком случае, поскольку наследственность есть наследственность, мне пришлось бы сдавать свои весенние костюмы на хранение.

— Корки, старый конь, — страдальчески сказал Укридж, — ты бубнишь и бубнишь про свой мерзкий костюм. Это свидетельствует о духе прижимистости, который я одобрить не могу. О чем я говорил?

— Болтал что-то про Судьбу.

— А, да.

Судьба (начал Укридж) странная штука. Загадочная. Ты не можешь этого отрицать. Очень многие люди это замечали. И чуть ли не самое загадочное, так это ее манера с наслаждением поглаживать тебя по голове, убаюкивать все твои опасения, а потом внезапно ставить твою ногу на банановую кожуру. Именно тогда, когда все идет на удивление гладко, — бац! — в колеса всовывается палка, и вот, пожалуйста!

Возьми, для примера, случай, про который я намерен тебе рассказать. Я как раз начал смотреть на себя как на любимое дитя Фортуны. Все складывалось отлично, ну просто на удивление. Моя тетя Джулия перед тем, как уплыть в Америку в одно из своих лекционных турне, одолжила мне до своего возвращения принадлежащий ей коттедж в Маркет-Дипинге в Суссексе, отдав распоряжение местным торговцам снабжать меня всем жизненно необходимым и записывать это на ее счет. Из какого-то источника — в данный момент не помню, какого именно, — я забрал две пары белых спортивных брюк и теннисную ракетку. И в заключение после довольно неприятной сцены, во время которой я был вынужден отозваться о нем как о тупоголовом бюрократе, мне удалось выцарапать два фунта из старины Таппи. Мне следовало бы понять, что такая удача долго не продлится.

Следует упомянуть, что в нашем прощальном разговоре на вокзале Ватерлоо в ожидании, когда поезд тронется, тетя Джулия дала понять, что причиной, побудившей ее загнать меня в свой коттедж, было не просто желание, чтобы я приятно провел лето. Выяснилось, что в Дипинг-Холле, самом большом доме в тех местах, проживает некий сэр Эдвард Бейлисс, О. Б. И., иными словами кавалер ордена Британской империи четвертой степени, типус, глубоко погруженный в производство джута. По сей день я так толком и не выяснил, что такое джут, но в любом случае с этим сэром Эдвардом следовало считаться, потому что его предприятия имелись повсюду и предлагали бесчисленные возможности для молодого талантливого новичка. Кроме того, он был горячим поклонником романов моей тетки, и она в кратких и частично бестактных словах поставила меня в известность, что цель моего пребывания там — подольститься к нему и получить место. А это, сказала она (вот тут-то я и заметил, что она перешла на пошлости), даст мне шанс заняться чем-то полезным, перестать быть, как она выразилась, бездельником и паразитом.