Укридж - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

— Ну, значит, мистер Уонклин. «Да, кстати, мистер Уонклин, — скажешь ты, — мой старый друг мистер Укридж упомянул, что он перекусывает с вами сегодня и вы взвешиваете, воспользоваться ли его услугами для вколачивания начатков образования в черепушку вашего сынка. Вы не можете отдать поганца в более надежные руки. Я много лет знаком со Стэнли Укриджем и могу с полной ответственностью сказать…» Ну и все такое прочее, что я могу спокойно оставить на тебя. Не ограничивай себя, Корки. Пусть золотые слова польются из уст твоих медовым потоком. Нет, это же редкостная удача. Я с самого начала полагал, что пожну ту или иную награду за мой добросердечный порыв.

— Какой сердечный… А! Ты про отчисление десятины на благотворительность?

— Вот именно.

— И когда же ты думаешь начать рассыпать щедроты?

— А я уже начал. Собственно говоря, практически я уже кончил. Остается только один достойный.

— А с двумя ты уже разделался?

— Да. И не скрою от тебя, Корки, в результате я совсем ослабел. Надеюсь, мой радушный хозяин не станет экономить на укрепляющих яствах и напитках, потому что мне требуется восстановить силы. Мой апломб был сокрушен вторым достойным. С первым все было в ажуре. Я увидел, что оборванный субъект стоит возле автомобиля, явно с целью пощекотать девушку за рулем. Ну, я просто подошел, сказал: «Вот вам, любезный», сунул шиллинг ему в лапу и быстро отвернулся, чтобы избежать его благодарностей. Но вот второй!..

Укридж задрожал. Он снял цилиндр Джорджа Таппера и утер лоб тем, что по моему предположению было одним из носовых платков Джорджа Таппера.

— Не так гладко?

— Испытание, старый конь, и притом тяжелейшее, которое оставило меня, как я упомянул, сокрушенным. Британская конституция, черт бы ее побрал!

— А?

— А так: сшит колпак, да не по-колпаковски, надо его переколпаковать.

— Ты пьян?

— Нет. Но полицейский считал, что да.

— Какой полицейский?

— Это длинная история.

У меня перед глазами мелькнуло видение Opaca Уонклина, меряющего шагами пол курительной «Старейших Консерваторов» и бормочущего: «Он не грядет», но я закрыл глаза. Пусть я еще больше опоздаю на свидание, но я не мог никуда уйти, не проникнув в тайну полицейских, британской конституции и колпаков.

— Давай рассказывай, — потребовал я.

Укридж поправил галстук Джорджа Таппера, смахнул пылинку с рукава костюма Джорджа Таппера и внушительно ткнул меня в живот моим зонтиком.

— Корки, — сказал он вдохновенно, — вот какой совет я дал бы любому молодому человеку, вступающему в жизнь. Если ты намерен поддаться порыву, прежде проверь, не стоит ли у тебя за спиной субчик восьми футов в высоту и пропорционально в ширину. Ну а этот был, по-моему, ближе к восьми футам шести дюймам.

— Который?

— Так я же тебе говорю. У почты. Сунув оборванному субъекту его шиллинг, я вспомнил, что мне нужны марки, ну и — вполне в силах позволить себе подобный расход — я направился к почте на углу Стрэнда приобрести парочку-другую. Вхожу и вижу, что от окошечка меня отделяет только обворожительная девушка, принадлежащая, насколько я мог судить, к сословию стенографисток. Она нацелилась приобрести две штуки по два с половиной пенса, и, подобно всем девушкам, устроила из этого настоящий ритуал. Ты или я, когда нами овладевает потребность в марках, входим бодрым шагом, указываем количество, отстегиваем положенное и бодрым шагом удаляемся, но девушкам нравится медлить и превращать процесс в светский раут. А потому, пока я стоял в ожидании, у меня было достаточно времени оглядеться и усечь всевозможные предметы на обочинах. И среди них оказалась сумочка этой девушки, которую она положила рядом с собой на барьер. И эта сумочка меня растрогала, малышок. Такая жалобно-дешевая сумочка, красноречиво повествующая о честной бедности. Как и ее шляпка.

— Не всем нам дано лямзить головные уборы.