Укридж - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

— Не уклоняйся от темы, малышок. Я с одного взгляда вижу, что тебе необходимо выпить чаю. У тебя бледный и измученный вид.

— Доктора утверждают, что чай вреден для нервов.

— Да, возможно, в этом что-то есть. Ну, в таком случае, я тебе вот что скажу, — продолжал Укридж, всегда без ложной гордости готовый уступить, — обойдемся виски с содовой. Завернем-ка в «Критерион».

Случилось это за несколько дней до Дерби, и лошадка по кличке Ганга-Дин (в честь известного водоноса, воспетого Киплингом) пришла третьей. Подавляющее большинство интеллигенции сохранило спокойствие, так как указанное копытное стартовало при ставке три к ста, но для меня его успех имел животрепещущее значение, ибо именно эту лошадь я получил по воле тотализатора в моем клубе после монотонной череды пустышек, восходивших к первому году моего членства там. И вот в честь своего триумфа я решил устроить неофициальный банкет для нескольких друзей. Позже я обрел некоторое утешение в мысли, что в число приглашенных я собирался включить Укриджа, но не сумел его найти. Впереди ждали мучительные часы, но хотя бы Укридж не подкрепился перед ними моим угощением.

Ни один духовный экстаз не достигает той высшей пронзительной силы экстаза, который сопровождает выигрыш на скачках, пусть даже третьего приза. Душевный подъем был столь велик, что с наступлением одиннадцати часов казалось глупо просто посиживать в клубе за разговорами. И еще глупее — пресно отправиться на боковую. Широким жестом я предложил, чтобы все мы вернулись домой переодеться, а затем, полчаса спустя, возобновили празднование за мой счет «У Марио», где музыка и танцы длятся до трех. И мы рассыпались в такси по нашим разнообразным жилищам.

Как редко в земной юдоли нас посещает предчувствие надвигающейся катастрофы! Входя в дом на Эбери-стрит, где мною снималась квартира, я мурлыкал веселый мотивчик, и даже обычно усмиряющий вид Баулса, моего домохозяина, с которым я повстречался в прихожей, меня не усмирил. Как правило, встречи с Баулсом действовали на меня, точно интерьер величественного собора — на истинно верующего богомольца, но в этот вечер подобные слабости были мне чужды.

— А, Баулс! — вскричал я дружески и лишь в самую последнюю секунду помешал себе добавить «честная твоя душа». — Приветик, Баулс! А знаете, Баулс, в клубном тотализаторе я вытащил Ганга-Дина.

— Неужели, сэр?

— Он, знаете ли, пришел третьим.

— Да, я почерпнул это из вечерней газеты, сэр. Поздравляю вас.

— Благодарю, Баулс, благодарю.

— Пораньше вечером заходил мистер Укридж, сэр, — сообщил Баулс.

— Неужели? Жаль, что он меня не застал. Я его разыскивал. Просто так заходил или ему что-то требовалось?

— Ваш фрачный костюм, сэр.

— Мой фрачный костюм, э? — Я беспечно рассмеялся. — Нет, он неподражаем! Никогда не угадаешь… — Жуткая мысль оглушила меня как удар по затылку, по прихожей пронесся ледяной ветер. — Но он ведь его не забрал, верно? — пролепетал я.

— А как же, сэр.

— Забрал мой фрак? — хрипло пробормотал я, хватаясь за стойку для шляп, чтобы не упасть.

— Он сказал, что все будет тип-топ, сэр, — пояснил Баулс с той тошнотворной терпимостью, с какой неизменно принимал все, что говорил или делал Укридж. Одной из величайших загадок моей жизни было поразительное отношение моего домохозяина к этому адскому псу. Он прямо-таки ластился к нему. Приличный типус вроде меня вынужден тихо благоговеть в присутствии Баулса, а пятно на роде человеческом вроде Укриджа может орать на него, перегнувшись через перила, и не услышать в ответ даже легчайшего упрека. Как тут не усмехнуться саркастически, когда речь заходит о равенстве всех людей.

— Он забрал мой фрак? — прохрипел я.

— Мистер Укридж сказал, что вы, конечно, ничего против иметь не будете, поскольку сегодня вечером фрак вам не нужен.