Стая - Сергеева Оксана (2014)

— А дело не в нервах. Это защитная реакция. Силой воли и разумом ты с собой справилась, но

организму нужна передышка, потому мозг твой может отключиться на несколько секунд.

— Перезагрузка?

— Что-то типа этого.

— Что же мне теперь нашатырь с собой носить?

— Духи носи. Эффект тот же, резкий запах активизирует мозг.

— Возьму на заметку, — пообещала Юля и улыбнулась.

А улыбнулась она, потому что решила: рядом с Шауриным обморок ей точно не грозил. Такой

любитель насыщенных стойких ароматов кого угодно в чувства приведет, стоит только прильнуть к

нему поближе. Она бы с удовольствием сделала это еще раз, но момент близости прошел. А так

хотелось снова запустить руки под куртку и почувствовать его сильное тело под тонким свитером.

Таким тонким, что каждая напряженная мышца отчетливо ощущалась под ладонями.

Сейчас, когда растерянность оставила, а глаза стали выхватывать окружающую обстановку, Юля

утвердилась в мысли, что нужно побыстрее слинять отсюда. Стены, местами с облупившейся

краской, затертый пол и специфический запах больницы не очень вдохновляли на оптимистическое

настроение. Поправив на себе одежду, девушка взяла сумку в руки и Денис понес Юлю к машине, но

только уже не так торопливо, а спокойно, размеренно переступая с ноги на ногу.

— Мой рыцарь на белом коне… — со вздохом мечтательно произнесла Юлька и уставилась на

плотно сжатые мужские губы.

— Может, принцесса соизволит больше не вляпываться в неприятности?

— Волнуешься за меня? – спросила она, скрывая за легкой усмешкой неожиданно появившуюся в

голосе дрожь.

Его челюсть напряглась, и взгляд потемнел, из него исчезла теплота, которая, как ей показалось, согревала минуту назад.

— Ну что, тебе трудно сказать?

— Волноваться будут твои родители, если мы через полчаса не будем дома. А уж, если твой папа

разволнуется, то, поверь, у меня самого появится серьезный повод беспокоиться за свое здоровье. И

быть мне тогда всадником без головы.

Юля сдержалась, чтобы разочарованно не фыркнуть. Как будто она спросила его о чем-то из ряда

вон выходящем! Он же волновался, так почему бы не признаться. Не верила, что безразлична она

ему. Теперь уже не верила. Может, он отлично умел скрывать свои эмоции, но мелькнувшие в его

глазах неравнодушие и беспокойство Юля заметить успела. Не ведут себя так — просто из чувства

долга, не смотрят тревожно, и, уж тем более, не утешают так нежно. Возможно, весьма самонадеянно

с ее стороны думать именно так, но Юля думала. И верила. А иначе можно сойти с ума. Трудно

любить безответно, а если отвлекаться на собственную надежду, обращаться к ней временами, то

становилось все не так безрадостно. А, кроме того, было у них с Денисом кое-что общее: они оба

скрывали ото всех свое знакомство и оба при посторонних принимали отстраненно-равнодушный

вид. Если было бы все просто, то не наблюдала бы она в Денисе этих неуловимых изменений. Про

себя и говорить нечего.

Нога совсем распухла, и любое на нее давление приносило боль. Юля забралась в машину на

переднее сиденье, еще раз порадовавшись, что «заработала» всего лишь растяжение связок, а не

перелом. Только, как выдержать такую скованность в движениях, не представляла.

Чем ближе черный «БМВ» подъезжал к дому, тем дальше становился от нее Денис. По его лицу

расползалось равнодушное отчужденное выражение, а между ними словно возникла стеклянная

стена. Даже если удастся ее пробить, сама уцелеешь вряд ли…

— И, кстати, про танцы мне можно забыть теперь.

— Почему? Продолжишь, как только нога заживет.

— Нет, вот посмотришь, — тоскливо отозвалась и покачала головой. — Ты останешься на ужин?

— Не знаю. Все от твоего отца будет зависеть.