Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

— Не очень подробно. Но главное я поняла.

— Соревнование свиней? Опасность? Род защиты?

— Да, примерно. Только кто такая миссис Бенбери? Что это значит?

— Она давний друг отца мисс Пенелопы. Мисс Пенелопа гостит в замке, отец — мистер Доналдсон, король рынка, снабжающий американских собак галетой насущной. Поэтому не подражай Кларенсу, не спрашивай: «А кто такой Доналдсон?» Кларенс. Мой брат, девятый граф Эмсвортский. Конни. Моя сестра. Леди Констанс Кибл. Главная угроза.

— Я думала, главная угроза — Парслоу.

— Под опекой Конни. Конечно, такой интриган, как Табби Парслоу, хорош и без поддержки, но…

— Табби? — вскричала Моди.

— Странно, — сказал Галахад, — сколько лет я его так не называл! Видимо, ты перевела часы в обратную сторону. Ты его знала, там, у нас?

Моди отрешенно дышала. Странный свет засветился в ее синих глазах.

— Знала! Я замуж за него чуть не вышла.

— О!

— Только он не пришел.

— Не пришел?

— Не пришел в церковь. Полтора часа я ждала с букетом ландышей, а его нет и нет. Ну, я и ушла.

Галахад вынул монокль и протер его, хотя был не из тех, кто делает это часто. С полминуты он молчал, водя носовым платком по стеклышку, тогда как его гостья тихо вздыхала и обреченно прихлебывала пиво.

— Нехорошо, — наконец, сказал он.

— Да, я очень горевала.

— Не удивляюсь. Любой сковырнется. Примерно то же самое приключилось с небезызвестной Марианной,[94] и она была сама не своя. Так и не пришел?

— Нет. Я думаю, он потратил на бегах деньги, отложенные на путешествие, а сказать духу не хватило. Тогда он жил еще не здесь, и я получила от него письмо, каждое слово помню. Вот так: «Жди меня у Спасителя в Пимлико, ровно в два, седьмого июня». Казалось бы, ясно? Потом там было, что мы поедем в Париж на медовый месяц. Все-таки как-то невежливо просить, чтобы тебя ждали в церкви, — и не прийти… Помнишь, Веста Виктория пела?

Галли кивнул.

— «Когда в соборе я ждала…»[95]

— «… Ждала, ждала…»

— «… Ждала, ждала…»

— «Не чуя зла, не чуя зла…»

— «… Не чу-у-я зла…»

— Да, — закончила дуэт Моди. — В мюзик-холле это смешно, а в жизни — не очень. Как-то глупо себя чувствуешь. Значит, теперь он сэр?

— Как же, баронет! Ты больше его не видела?

— Никогда.

— И не написал ни разу?

— Куда там!

— Вылитый Парслоу, — философски заметил Галли. — Чего и ждать от человека, который обкормил Кнута? Наверное, ты расстроилась. Да и как иначе? Бросить доверчивую девушку… Хорошенькое у тебя представление о мужчинах! Была ты счастлива со Стаббзом?

— Да, вполне.

— Ну и слава Богу, — обрадовался Галли. — Все хорошо, что хорошо кончается. Пусть мертвые… и так далее.[96] Что ж, теперь даже лучше, что Парслоу тебя обидел. Ты ничего не пожалеешь, чтобы обидеть его. Именно это нам и нужно, такой самый дух. Еще пива?

— Спасибо, нет.

— Тогда берем такси. Держись, когда увидишь Конни. С дядей — снисходительное высокомерие типа «Вот что, любезный…», или, скажем: «Любезнейший Бидж…» Единство стиля, что поделаешь.

2

Промежуток между чаем и обедом заполняется во всех достойных сельских домах писанием писем. Отяжелевшие от пончиков обитатели усадеб идут к себе и пишут друзьям. Те, кто все же заснул, пытаются снова, на следующий день.

Леди Констанс удалилась в свой будуар, расположенный рядом со спальней, чтобы перечитать письмо на Лонг-Айленд. Перечитав его, она закурила, но тут пришел брат ее, Галахад.

— Да? — спросила она тем самым голосом, которым сестры ее рода спрашивают «Да?» у братьев его рода. Кроме того, она подняла брови.

Но Галли этим не проняла.

— Вылезай из рамы, Мона Лиза, — сказал он. — Что ты думаешь о миссис Бенбери?