Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

Ехать с лордом Эмсвортом в поезде было приятно и потому, что он сразу засыпал. Поезд, отвозивший его и гостей в Маркет Бландинг, покинул паддингтонскую платформу в одиннадцать сорок пять, как и обещали знающие люди, чье слово — крепко; а в двенадцать десять он мирно посвистывал, хотя иногда и похрапывал. Тем самым другой граф мог безбоязненно беседовать с третьим, младшим пассажиром.

— Волнуетесь? — осведомился он, приветливо глядя на преподобного Катберта, ибо заметил, что тот время от времени дергается, как гальванизированная лягушка.

Билл Бейли шумно задышал.

— Вот так я волновался, — ответил он, — когда читал первую проповедь.

— Понимаю, — сказал граф Икенхем. — Конечно, ничто не воспитывает так, как пребывание в сельской местности под вымышленным именем, но волнуются многие. Мой племянник из мужественной семьи, а вы бы на него посмотрели, когда он ехал по этой самой дороге в образе некоего Бэзила! Помню, я ему сказал, что он — вылитый Гамлет. Дрожал, горевал, хотел вернуться. Я к таким вещам привык, люблю пожить под псевдонимом. В своем собственном виде — уже не то, как-то пресно. Но для новичка это сильное потрясение. Проповедь приняли хорошо?

— Ну, кафедру не свалили.

— Вы слишком скромны, Билл Бейли. Я уверен, что они падали в экстазе. Вот и сейчас все пройдет прекрасно. Вероятно, вы гадаете, что я замыслил. Сам не знаю, но вам полезно приглядеть за Арчи Гилпином. Он — художник, а вы знаете, как они опасны. Всякий раз, когда он предложит Майре пройтись к озеру, поглядеть на этих христиан, — крадитесь за ними. Ясно?

— Да.

— Так, превосходно. Только он подступится к… как вы ее называете, девица?

— Это Мартышка ее называет. Я ему сказал, что это нехорошо.

— Простите. Только он попытается увести вашу даму, предположим, в розарий, стойте насмерть. В общем, я на вас полагаюсь. А где вы с ней познакомились?

Как это ни трудно представить, лицо молодого священника стало трогательно-нежным. Если бы лорд Эмсворт не захрапел именно в эти мгновения, лорд Икенхем услышал бы восторженный вздох.

— Вы помните блюз «Лаймхауз»?

— Я его пою в ванне. Но мы говорили…

— Нет, нет, я не менял тему. Просто Майра слышала его там, в Америке, и читала эти «Ночи Лаймхауза».[116] Она захотела туда сходить. Пошла, а мой Боттлтон-Ист — рядом. Я шел к одному человеку, который вывихнул ногу, когда учил хористов танцевать. Вижу, кто-то залез в ее сумочку. Дал ему как следует…

— Где его похоронили?

— Ничего, он выжил, только понял, что воровать нехорошо.

— Так, так, так… А потом?

— Ну, то и се…

— Понятно. Какая она теперь?

— Вы ее знаете?

— Когда-то прекрасно знал. Она меня звала дядя Фред. Хорошенькая была — нет слов! А сейчас? Не хуже?

— Нет.

— Хвалю. Приятные дети сплошь и рядом портятся.

— Да.

— Но не она!

— Нет.

— И вы бы отдали жизнь за розу из ее волос?

— Да.

— Мне очень нравится ваш слог, — заметил лорд Икенхем. — Наводит на мысли. Я думал, что вы должны заворожить их рассказами о Бразилии, но вижу, что это не выйдет.

— О Бразилии?

— А, да, забыл! Это я Эмсворту сказал, не вам.

— При чем тут Бразилия?

— Так, пришло в голову. На чем я остановился? Да, это не выйдет. Побеседовав с вами, я заметил, что вы — молчаливый, сильный человек, отрешенно глядящий вдаль. Так что, если вас спросят про Бразилию, хрюкайте, как наш хозяин, — и лорд Икенхем указал на лорда Эмсворта. — А жаль, — прибавил он, — я придумал такие хорошие истории!.. Им бы понравилось. Они там что угодно съедят, как Императрица.

Звук этого имени проник сквозь покровы сна, ибо лорд Эмсворт присел и заморгал.

— Вы говорили об Императрице?

— Я рассказывал Мериуэзеру, как она хороша. Да, и про медали. Рассказывал?

— Да.

— Вот, Мериуэзер подтверждает. Покажите ее, как только мы приедем.