Академия Попаданцев - Флат Екатерина, Боталова Мария

— Башку избранной оторвать! Скормить ее жабокрылым слизнякам! — гундосо вставил кровожадный попугай, но тут же заглох. Видимо, под суровым взглядом ректора.

— Может, снова заняться пророчеством? — робко произнес какой-то незнакомый голос.

— А что толку им заниматься? — вспылил другой. — Давай раз в пятисотый все вместе наведаемся в библиотеку! И что? Уйдем оттуда с тем же, что и обычно. Глупо продолжать надеяться на пророчество. Нам остается только ждать пробуждения сил у избранной.

— Есть еще проблема, — снова заговорил преподаватель боевой магии. — После появившегося вчера провала в Ничто по Академии поползли слухи. Глядишь, так и паника начнется.

— Значит, нужно студентов чем-то отвлечь, — задумчиво произнес Августис.

— И чем же? — проворчал тот, кого ректор назвал Галидиусом. — Учебой, как видите, они не слишком-то отвлекаются.

— Придумайте им какое-нибудь мероприятие пограндиозней. Пусть этим займут себе головы. Есть идеи?

— Крушить! Ломать! — вновь заголосил попугай. — Игры на выживание!

Но его предложение проигнорировали.

— А что тут думать? — хмыкнул преподаватель боевой магии. — Им бы развлечение какое-нибудь. Турнир или там бал какой-нибудь.

— Турнир — слишком опасно, — возразил ректор, — нам сейчас излишние всплески магии уж точно ни к чему. А вот с балом затея интересная…

Дальше мы с Бонифацием не слушали, кто-то направился к двери, и мы тут же поспешили удрать с места преступления, пока нас не застукали.

— И что ты обо всем этом думаешь? — растерянно поинтересовалась я, пока мы шли к жилому корпусу.

— Я думаю, что не завидую тебе, — единорог недвусмысленно взглянул на меня из-под солнечных очков. — Похоже, на тебя решили возложить ответственность за существование Академии.

— Тогда Академии хана, — мрачно буркнула я. — И мне вместе с ней.

Глава 7

В лесу было хорошо. Особенно в ночное время. Настолько хорошо, что я, сидя на траве на берегу таинственно мерцающего озера, начала декламировать стихи:

«Но ветер замрет над ветвями,

И смолкнет таинственный отзвук,

И полночь играет тенями,

И полон молчанием воздух.

И странным, и смутным, и нежным —

Печаль над вселенским покоем.

И в сердце тоска — о Нездешнем…»[1]

— Представляешь, Уня, академия ведь разваливается, — сказала я со вздохом. После стихов меня пробило на откровенность. — Избранная должна всех спасти. И все думают, будто избранная — это я! А я ведь ни разу не избранная, — очередной вздох получился особенно тяжким. Я подняла глаза к темному небу, усыпанному далекими звездами. Интересно, настоящее оно, или какая-нибудь иллюзия, сотворенная руками человека? Трудно представить, будто вместе с кусочком мира среди Ничто есть также кусочек неба и звезды в нем. Ведь звезды — это, должно быть, другие миры? А Ничто находится вне пространства.

— Может быть, развалится, — согласился дракончик. Он лежал у меня на коленях, положив узкий, острый подбородок на раскрытую ладонь. Я сначала упиралась и жаловалась, что от него делается щекотно, но потом сдалась. Когда Уня пригрозил меня покусать и не выпускать из сна до тех пор, пока не соглашусь вот так с ним посидеть. После первого укуса-то я и поверила в его угрозы. — А может быть, не развалится.

— Что ты хочешь этим сказать? — заинтересовалась я. Неужели есть какая-то надежда?

— Никогда нельзя быть ни в чем уверенным заранее, — Унь-Тьвань дернул хвостом. Наверное, этот жест он использовал вместо пожатия плечами.

— Но я ведь не избранная. А все надеются на меня.

— Избранными не рождаются, — глубокомысленно заметил дракончик.