Радиант - Бушков Александр Александрович

— Понимаешь, все начали играть в «костяшки-целовашки», и я тоже решила попробовать, только один разок... И проиграла. Теперь вот трепещу перед тобой. У тебя ничего на поясе нет, но здесь столько оружия по стенам развешано...

Сварог нисколечко не сердился — было бы за что. Всего-навсего безобидный здешний аналог «игры в бутылочку» в покинутом им мире, способный рассердить лишь патологических ревнивцев. Составленные по жребию пары бросают кости. Если проигрывает девушка, расплачивается поцелуем. Если проигрывает кавалер, выполняет какое-нибудь шутливое желание дамы: скажем, с выражением прочитать балладу, стоя на голове, или сходить посчитать окна во дворце. На что тут сердиться?

— Живи уж, — великодушно разрешил Сварог. — Слушай, а ты что, не могла с помощью Древнего Ветра выбросить три шестерки?

— Запросто, — сказала Яна. — Только это было бы нечестно. Что ты улыбаешься так загадочно?

— Думаю о государственных делах, — сказал Сварог. — Если в казне станет не хватать денег, пошлю тебя, чтобы обчистила до нитки парочку игорных домов — уж их-то не жалко, у них самих сплошь и рядом процветает нечистая игра... Тут тебе и банкометы-шулера, и кости с изъянцем в пользу хозяев, и прочие изыски творческой мысли. У меня лежит обстоятельный Доклад тайной полиции. Сгоряча хотел закрыть, но решил, что это не по-хозяйски — и увеличил налоги вдвое. Кряхтя, но платят... Да, кстати. На твои игры в кости я закрыл глаза, но вот когда ты танцевала с этим пушкарем-лошадником, я хорошо видел, что его рученьки были откровенно не в состоянии определиться с границей талии...

Яна прищурилась, медовым голоском произнесла:

— Помнится мне, когда мы первый раз оказались вместе на балу, тогда, в Келл Инире, и потом пошли гулять в лес, твоя рученька тоже никак не могла определиться с границей талии. Поправлять пришлось.

— Во-первых, ты тогда не щеголяла с голой спиной, — сказал Сварог. — Платье было даже чуточку строгое. А во-вторых, не заметил, чтобы ты этого поправляла.

— Поправляла. Словесно.

— Что-то я не заметил, чтобы это возымело действие.

— А может, я тебя заметила и решила подразнить?

Сварог вздохнул:

— Рассуждая философски, столько ветреных красавиц расстались с жизнью за такие вот отговорки...

— Это семейная сцена? — с любопытством спросила Яна. — Как интересно! Впервые в жизни... Подскажи, как себя жены ведут в таких случаях? Мне рыдать, клясться и обещать, что никогда впредь... или в ответ самой что-нибудь интересное припомнить?

Сварог вздохнул:

— Яночка, пошутили и будет. Не до шуток.

Она всегда тонко чувствовала перемены в его настроении — вот и сейчас посерьезнела моментально, совершенно другим тоном спросила:

— Что-то случилось?

— Случилось, — сказал Сварог. — Прямо здесь. Между прочим, у тебя на глазах. Вы ведь с Каниллой рядом стояли, когда этот мушкетерский ухарь дарил Велеретте «тарелочку»?

— Ну, да. Правда, я таких, с камешками, не видела, но разве тут есть что-то странное? Эти штуковины, ты сам говорил, в большой моде.

— Есть нюансы... — сказал Сварог. — Интагар сам рассказывал, сколько раз к нему пытались делать разнообразные подходы, в том числе через дочерей...

— Но это же безделушка в пару сестерциев ценой.

— Я не закончил, — сказал Сварог. — Понимаешь, я прикинулся провинциальным дурачком, который хочет сделать такой же подарок; и стал расспрашивать о деталях. Он мне все время врал: что ему самому пришло в голову преподнести именно «тарелочку», что он ее сам купил, сам отдал выгравировать герб... К чему столь упорное вранье, если речь идет о безобидной безделушке? Ценой в пару серебрушек? Дворянину ничуть не зазорно ее покупать и самому отдавать граверу. А он врал и врал. Мне такое поведение кажется подозрительным. А тебе?