Радиант - Бушков Александр Александрович

Никакого ребуса. Этакий частный игорный дом, там собирается «чистая публика», достаточно узкий круг, куда шулерам проникнуть трудновато (хотя порой ухитряются, черти), закон против подпольных игорных домов в этом случае бессилен — если «подвальчик» располагается в доме благородного хозяина. У себя дома всякий дворянин волен хоть на голове ходить, хоть играть в азартные игры на деньги с друзьями. Постоянная головная боль полиции — как и с любым игорным домом, с «подвальчиком» связано немало неприглядного, вплоть до убийств прямо за карточным столом — но прикрыть его нельзя...

— Я, можно сказать, обычный игрок, ваше величество, — не сказать, что невезучий, не сказать, что везучий. По-всякому выходит. Вот только раньше все было как-то в меру — и выигрыши, и проигрыши. А в тот вечер я впервые продулся вдребезги, в пух и прах. Мы с Бадешем играли в энуаль. Вы играете в энуаль?

— Нет, — сказал Сварог. — Объясните кратко, в чем там специфика.

— В отличие от других игр, там можно каждую следующую ставку повышать вдвое. Если...

— Я понял, — сказал Сварог, вспомнив покер. — Если выигрываешь, враз возвращаешь проигранное, да еще остаешься с прибылью. Так?

— Именно так, ваше величество. Я повышал, повышал... А козыри никак не приходили. Дикое невезение какое-то — за Бадешем шулерства никогда не замечали... В конце концов, я бросил карты, но к тому времени... он тяжко вздохнул.

— И сколько просадили? — спросил Сварог.

— Две тысячи ауреев золотом. В жизни столько не проигрывал... А самое печальное — пришлось Бадешу выдать «белую» расписку — без даты, он может потребовать уплаты в любой день, хоть и завтра. Представьте мое положение — по глотку в дерьме. Таких денег мне было взять просто неоткуда. Идти играть куда-нибудь еще, чтобы выиграть, не рискнул — а вдруг опять продуюсь? Родители помогли бы, зайди речь о сотне-другой, пожурили бы крепко, но помогли. Однако две тысячи... Такое вот положение. Или пустить пулю в лоб, или уходить из полка — а куда? С военной службой было бы покончено—с неоплаченным «долгом чести» и в безымянный полк не возьмут, разве что солдатом. Да и на гражданской службе в более-менее приличных местах посмотрели бы косо. Честное слово, оставалось в лучшем случае наняться в охрану в купеческий обоз — там наплевать, что у тебя за душой, лишь бы хорошо владел оружием. И это в самом лучшем случае... Никогда еще жизнь так к стенке не припирала...

Сварог уже примерно догадывался, что было дальше — но следовало выслушать лейтенанта до конца, чтобы проверить его правдивость.

— Дальше, — сказал он.

— Через день Бадеш меня пригласил пообедать в «Упитанном гусе». А это было вдвойне странно: во-первых, мы до того общались исключительно за картами, во-вторых, не походило, чтобы он собирался требовать долг. Ну подумайте сами: когда это в таких случаях кредитор приглашал должника пообедать в дорогом ресторане, да еще предупреждал, что обед будет за его счет?'

— Действительно... — сказал Сварог.

— Где-то к середине обеда он и начал. Сказал, что слышал краем уха, как я хвастал, что попал в члены Ассамблеи Боярышника. Я ответил, что так оно и есть, и что причины для легкого хвастовства имеются: это очень престижная Ассамблея — из-за графини Дегро и других... Вот тогда он и взял быка за рога. Положил передо мной ту коробочку и сказал: он не только вернет мне расписку, но и заплатит еще пятьсот ауреев, если я это подарю Велеретте Интагар...

— Он не спрашивал до того, состоит ли она в Боярышнике?

— Нет, — сказал лейтенант. — Видимо, и так знал. Положил тут же мешочек, сказал, что там те пятьсот ауреев, и я могу их забрать. А расписку вернет, когда дело будет сделано.

— И вы не спросили у него, в чем тут дело? Поручение, в общем, пустяковое, зато плата чрезмерно велика...