Тайные сестры - Максвелл Энн

Смех его эхом отозвался в ночной тишине.

— Не снимай свою рубашку, Рыженькая. Я иду.

— Это твоя рубашка, забыл?

Все еще улыбаясь, Кейн сел на камень и начал расшнуровывать ботинки. Кристи разглядывала его с любопытством, к которому примешивалось легкое волнение. Мускулистые плечи, блестевшие под луной, говорили о силе и ловкости. Он действительно был «покрыт шерстью» — по крайней мере на груди. Кейн встал и стал расстегивать джинсы — так же спокойно, как только что расшнуровывал ботинки. Кристи не отвела взгляда. Он заметил это, но, похоже, нисколько не смутился. Быстрым движением он стянул с себя джинсы вместе с трусами.

Кристи отвернулась.

— Ты что, работал стриптизером? — хмыкнула она.

— Можно сказать, что да. Я ведь семь недель провалялся в больнице.

По металлическому звуку — пряжка звякнула о камень — Кристи поняла, что он швырнул джинсы на берег.

— Катетеры, судна и все такое, — продолжал он. — Меня сотни раз обмывали разные сестры. В конце концов все приличия — всего лишь условности.

Кристи, опустив глаза, смотрела на воду. Послышался всплеск — Кейн, должно быть, вошел в пруд. Возгласы удовольствия, и снова всплеск. Наконец Кейн уселся на соседнюю с ней скамейку.

— Ну все, Рыженькая, можешь смотреть. Я сижу к тебе спиной.

Смех в голосе Кейна задел ее.

— Я не ханжа, — сказала она.

— Кто сказал, что ты ханжа?

— Ты.

— Я этого не говорил. Просто приятно увидеть женщину, которая еще не разучилась стесняться.

— Ты выбирал не тех женщин.

— Скорее наоборот, не те женщины выбирали меня. С тех пор как здесь объявился Хаттон, его шлюхи стали прохода не давать здешним мужикам. Особенно Джо-Джо. Она обожает клеиться к ковбоям, индейцам и таким опасным субъектам, как я.

В голосе Кейна снова послышалось презрение, и горячий пруд на минуту показался Кристи ледяным. Она повернулась к нему, готовая сказать какую-нибудь резкость, но словно споткнулась: на его спине между позвоночником и правой лопаткой виднелся еще свежий шрам.

Кейн пересел на соседнюю скамью. Она была пониже, и шрам скрылся под водой.

Он вдруг застонал, словно от боли.

— Что с тобой? — испуганно спросила Кристи.

— Ничего. Я чувствую себя отлично, даже лучше, чем можно было ожидать.

— Ты чувствуешь себя так, как должен себя чувствовать.

— Да ты не только журналистка, ты еще и философ!

Он нырнул под воду и оставался там так долго, что Кристи уже начала было беспокоиться. Наконец он показался, яростно отфыркиваясь, словно морж.

Кейн выгнул спину, словно желая размять мускулы, не совсем еше окрепшие после болезни.

— Ты не должен был нести меня на руках.

Кейн повернулся к ней:

— Ты весишь гораздо легче, чем та железяка, что я таскал на себе, чтобы исправить правый бок. К тому же тебя носить гораздо приятнее, чем ее.

Голос звучал ласково-насмешливо, а в его белозубой улыбке было что-то агрессивно-привлекательное.

Кристи закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на приятной теплоте пруда.

Кейн снова нырнул и снова появился, весело фыркая.

— Кейн, — позвала она.

Он издал нечленораздельный звук, означавший, что он ее слушает.

— Шериф Деннер сказал, что ты не должен снова появляться в горах. Почему?

Кейн ничего не ответил. Кристи понимала, что настаивать не следует, но любопытство все-таки взяло верх. И это не было праздным журналистским любопытством.

— Кейн?

— Тот, кто стрелял в меня, привык к охоте на оленей, — произнес он спокойно.

— Не понимаю.

— Он использовал пулю со специальным наконечником. Я потерял часть правого легкого. Оно было разрушено.

Кристи пожалела, что спросила.

— Врач сказал, есть опасность, что процесс не остановился. Он убеждал меня посидеть дома годик-другой.

— Почему же ты вернулся?

— Я хотел посмотреть на эти места прежде, чем выпадет снег.

— Но…