Том 7. Дядя Динамит и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2000)

Герцог со вкусом подул в усы, и они взметнулись, как знамя. Он понял, что этот Глоссоп знает свое дело, и решил рассказать все. Там, в холле, произошли странные вещи, лучше посоветоваться со знающим человеком.

— Приятный замок у Эмсворта, — заметил лорд Икенхем, когда они дошли до террасы.

— Ничего, бывает хуже. Вот и жалко, что он переедет в психушку. Если вы не поможете.

— У меня мало неудач.

— Тогда, — сказал герцог, — посмотрите моего племянника.

— Что вас беспокоит?

— Все.

Герцог яростно вздул усы. Из каких-то кустов донесся приятный тенор, выводивший с большим чувством: «Ах, берег, берег, берег Лох-Ло-мон-да!».

— Опять этот гад!

— Простите?

— Свистит и поет. И где? Под моим окном, — объяснил герцог. — Все хочу поймать, но он прячется. Ничего, подожду, у меня в комнате десяток свежих яиц. Рано или поздно… да, я говорил про Хореса.

— Это ваш племянник?

— Сын брата. Есть еще два, у сестры. Псих. И те психи. Брат был душевнобольной. Сестра, конечно, тоже.

— Как по-вашему, кто из них в самом тяжелом состоянии?

Герцог подумал.

— Этот, — признал он. — После того, что сейчас было — да, он. Вы знаете, что было?

— Нет, я только что прибыл. А что было?

— И этот собачий «Лохламон»! Мерзкая песня. Кто ее сочинил?

— По-видимому, Бернс. Так что же случилось?

— Конни повела вашу дочь в галерею, хотя понять не могу, зачем приличной девушке смотреть на такие морды. Мы с Бошемом и с вашим племянником стоим в холле. Тут входит мой племянник, смотрит на вашего и орет: «Мартышка!». Можете себе представить? Мартышка! Ваш племянник возразил, что его зовут Бэзил.

— Молодец!

— Что?

— Я говорю: «Молодец».

— Почему?

— Потому, — ответил лорд Икенхем.

Герцог над этим подумал и, видимо, согласился.

— В общем, Хорес принял его за своего приятеля. Ладно. Со всяким случается. Но вы слушайте дальше. Если ваш Бернс думает, что «Лох Ломонда» — это приличные слова, он сам псих. Хотя что сюда еще сунуть?

— Вы сказали, чтобы я слушал дальше?

— А? Да, да, сейчас. Только кретин… Да, так дальше. Входит Конни с вашей дочерью. Красавица.

— Я не видел леди Констанс.

— Ваша дочь.

— О, да! Ее зовут Гвендолин.

— Так она и сказала. Но Хорес заорал: «Полли!».

— Полли?

— Да. «Привет, Полли!»

— Вероятно, — предположил лорд Икенхем, — он принял ее за какую-то Полли.

— Именно. Я тоже так подумал. Сами понимаете, мне стало не по себе. Один такой ляп — еще туда-сюда. Но целых два за две минуты!.. Я подозревал, что с Хоресом неладно с тех самых пор, как он после кори вымахал футов до восьми. Если мозги так далеко от сердца, легко ли им работать? Пока еще кровь до них доберется… Ну вот, — с этими словами герцог вошел в холл. — Эй, где вы все? Наверное, одеваются. Вы и сами хотите переодеться. Я вас провожу. Вам отвели Алую комнату. Ванная — в конце коридора. Да, что я говорил? А, вот! Я беспокоился за Хореса. В конце концов, сын моего покойного брата, да еще такой длинный, не может быть здоров. Я вспомнил, как он говорил мне, что видел Бакстера на карнавале, и догадался: да у него… как это, забыл название?

— Вы имеете в виду диатез сублунарной медулы?

— Именно. Теперь я понимаю, почему эта девица расторгла помолвку. Кому нужен псих вместо мужа? Хотя где другого найдешь… Вот ваша комната. Вы уж постарайтесь, сделайте что-нибудь.

— С удовольствием. Вымоюсь — и займусь им.

— Тогда я его к вам пошлю. Это же сумасшедший дом! Тут — он, там — Эмсворт, Бошем, еще этот тип свистит… Никаких сил не хватит!