Задохнуться можно - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

— Я говорил, если хочешь, чтобы твои родственники перессорились, собери их в такой казарме, подальше от людей, а сам копайся в клумбах.

— Да-да. Продолжайте, Хорес, мне как-то легче становится.

Эйлин тем временем удивленно смотрела на Джорджа.

— Что с вами?!

— Простите. Но нельзя же так шутить. В гостях! То-то нас развлекают!

— Здесь очень красиво, — возразила Эйлин.

— Больше вам сказать нечего. Нельзя жить одной декорацией, нужны и актеры. Вы сами уже…

— Папа идет, — прервала она, — и как быстро! Он очень изменился, вы не заметили?

— Нет. Меня интересует другая часть семьи.

— Посвежел, почти не курит. Врачи давно запретили, но он их не слушался. И знаете, делает гимнастику, я слышу через стену — скачет, дышит. Как-то утром я видела, что его лакей несет гантели и боксерские перчатки. Кажется, папа наконец занялся собой.

Джордж не выдержал:

— Да он ничем другим не занимается! Вы себя голодом уморите ради его диеты! Похудели, побледнели. Так дальше нельзя.

— Иногда мне трудновато, — призналась Эйлин. — Особенно по ночам.

— Нужно, чтобы кто-нибудь занялся вами. Прошу, я — к вашим услугам. Меня не обманете. Скоро сами придете ко мне и скажете: «Вы были правы, бежим в Лондон!» Да вы совсем слабенькая, уж я-то знаю!

Сверхчеловеки плохи тем, что им не хватает такта. Они ничем не поступятся. Раздуют грудь, распушатся — но не знают, что самых тихих, самых кротких девушек как-то отталкивает победный вид. Казалось бы, удержись; но это сверхчеловеку недоступно. Тем он и отличается от человека.

— Ничуть я не ослабела, — суховато сказала Эйлин. — Вы… вы слишком много на себя берете.

Джордж окинул пейзаж победительным взглядом:

— Вы уже поняли, что Фредди, с его глупостями…

— Это не глупости! И он вам не Фредди!

— Он просил, чтобы я его так называл.

Эйлин топнула ножкой.

— Все равно! Он вам не Фредди!

— Хорошо, хорошо, — мягко вымолвил Джордж. — Как хотите, не буду вас обижать.

Он не замечал, что обижает ее своим снисходительным тоном, и это показывает нам, из какого упорного материала сделаны сверхчеловеки.

2

Бакстер задумчиво ехал в Маркет-Бландинг за табаком. Думал он по разным причинам. Только что он видел, как этот Эмерсон беседует с мисс Питерc, и был недоволен, Эмерсон внушал подозрения. Ему казалось, что тот, словно змий в траве, угрожает налаженному порядку, в который входит и брак Фредерика Трипвуда. Нет, он не думал, что змий действует преднамеренно; если бы он услышал недавнюю беседу, его бы разбил удар. Обвинял он хозяйского сына — нельзя же так пренебрегать невестой. Побудь с ней, прояви пыл, и гость займет свое место в глубине сцены. А то обручился — и все, будто этого достаточно. Словом, катя на велосипеде в Маркет-Бландинг, незаменимый секретарь думал о Фредди, Эйлин и Джордже. Кроме того, он думал о мистере Питерсе и об Эше Марсоне. Думал он и вообще, поскольку последнее время плохо спал.

Молодой человек, выполняющий свой долг, чего бы это ни стоило, внушает нам жалость, но являет такое душеполезное зрелище, что я расскажу, как провел он девять ночей, прошедших с той поры, когда он под утро встретился с Эшем.

Над холлом, на галерее, неподалеку от лестницы стояло большое кресло. В нем каждую ночь, с часу до утра, сидел Бакстер — и ждал, ждал, ждал. Ему было нелегко, природа не создала его ночной птицей. Он знал, что недостаток сна вреден для здоровья — ты бледнеешь, слабеешь; то ли дело цветущий вид хорошо выспавшегося человека! Один из Георгов (не помню какой) заметил, что столько-то часов в постели (а сколько? Нет, забыл) что-то такое с тобой делают (не припомню, что именно). Бакстер с ним соглашался. Ему претили ночные бдения, но он выполнял свой долг.