Предвидя, как подействуют на мистера Питерса новые сведения, Эш не ошибся. Удача плоха тем, что привыкшие к ней не переносят провалов. Мистер Питерc был ею избалован. Он отдал бы за скарабея половину своих денег, это стало делом чести, схваткой его могучей воли со злыми силами, которым вздумалось доказать, что он не всемогущ. Именно этот вид паранойи поражает мультимиллионеров. Какой идиот станет набирать миллионы, если не хочет себя показать?

Удвоив награду, он немного притих, а Эш пошел искать Джоан, чтобы взбодрить ее новым стимулом.

— Ну как, есть идеи? — спросил он. — Я лично пас.

Джоан покачала головой:

— Не сдавайтесь. Подумайте еще. Мы с вами за одну ночь потеряли десять тысяч. Как будто наследство отняли! Я так не могу. Я не согласна снова писать про всяких графов.

— А я как подумаю о Гридли…

— Да, вы ведь пишете детективы! Вам и карты в руки. Что бы тут сделал ваш Гридли?

— Это просто. Подождал бы счастливого случая.

— У него что, нет своих методов?

— Как не быть! А вот толку от них нет. Одна надежда — эти случаи. Что ж, давайте подумаем. Когда вы вошли в музей?

— В час ночи.

— Скарабея уже не было. О чем это говорит?

— Не знаю. А вы?

— То же самое. Думаем снова. Тот, кто его стащил, знает про награду.

— Тогда почему он не пошел к Питерсу?

— Верно. Ну, еще раз. Тому, кто его стащил, срочно нужны деньги.

— Да, но как выяснить, кому они срочно нужны?

— Опять вы правы. Действительно, как?

Они немного помолчали.

— Индукция не работает, — признал Эш. — Подождем случая. У меня предчувствия, я вообще привык ко всяким совпадениям, чем-чем, но ими я не обделен.

— Правда?

Эш огляделся, нет ли кого поблизости. Никого не было. Слугам в замке это выпадает редко. Места отведено им не так уж много, постоянно натыкаешься на лакея или на горничную. Сейчас в пределах слышимости не было ни высших, ни еще каких-либо слуг; и все-таки голос он понизил.

— Конечно, — сказал он. — Вот вам пример — мы с вами встретились.

— Что тут такого? Мы жили в одном доме.

— А вот это уже счастливый случай!

— Почему?

Эш огорчился. Логически она права, но неужели нельзя помочь ему? Знаменитое женское чутье могло бы и подсказать, что ни с того ни с сего голос не понижают. «Почему?»! Нет, как тут ответишь?

Отвечать не пришлось, ибо от замка к ним приближался лакей Фредди, отнимая и этот ничтожный шанс убедить ее в милости Провидения, вершащего свои таинственные дела. Лакей, без всяких сомнений, собирался что-то сказать, слова переливались через край, он забылся, он бежал, что там — он рассказывал на бегу:

— Мисс Симеон, мистер Марсон, так и есть! Как я говорил, так и вышло!

Эш с неприязнью на него глядел. Он вообще недолюбливал его, а теперь — ненавидел. С таким трудом подвести беседу к тайнам Провидения…

Да, с трудом. Джоан какая-то твердокаменная. Именно то, что дает ей силу грабить по ночам музеи — смелость, спокойствие, самостоятельность, — мешает говорить с ней про тайны Промысла или родство душ. То, что он в ней так любит, не дает сказать, что он любит ее.

Мистер Джадсон тем временем не умолк.

— В точности! Один к одному. Как я тогда говорил.

— Когда? — спросил Эш. — Что вы говорили?

— Да за столом, вы только приехали! Не помните? Про нашего Фредди. Ну, он еще писал девице, которая похожа на вас, мисс Симеон! Как бишь ее? А, Джоан Валентайн! Из театра. Писал чуть не каждый день. И доигрался! Шантажирует как миленькая. Все они такие, вы уж мне поверьте, все до одной.

Мистер Джадсон осторожно огляделся.