Страна сосны и оливы - Шамир Исраэль (2010)

Если большинство поселений привлекает безземельных израильтян, которые не видят другого выхода из городской тесноты, другие, более удаленные от Иерусалима, поселения возникли на идеологической основе. Они зачастую связаны с национально-религиозным движением “Гуш Эмуним”. Они так же оторваны от своей местности, но исполняют роль местного раздражителя, как, например, жители Элон Море, занявшие гробницу Иосифа в Шхеме.

В некоторых из них возникла мелкая промышленность, которая существует благодаря щедрым кредитам и субсидиям. В религиозных поселениях доход приносят ешивы и школы по изучению Библии, легко получающие субсидии и помощь из-за границы.

К внешнему миру поселенцы непримиримо враждебны. Как-то задержавшись на горе Гризим в канун субботы, мы искали ночлега и заехали в новое поселение Браха, куда ведет грунтовая дорога с вершины горы, от руин храма самарян. У въезда в поселение нас остановили солдаты-резервисты, проводившие здесь всю свою резервную службу. Они охотно предложили нам переночевать в их бараке, но сказали, что нужно договориться с поселенцами – они хозяева. Мы пошли по темной улице с запаркованными машинами меж бетонных кубиков поселения к дому секретаря Брахи. “У нас посторонним делать нечего – отрезал нам секретарь, высокий поселенец в кипе-ермолке. – Ничего страшного, до Иерусалима всего 50 км, езжай осторожно и доедешь”.

И надо сказать, это нас не удивило – даже в субботний вечер поселенец может прогнать семью с детьми. Не удивило, потому что однажды, до этого эпизода, мы забрели в поселение Текоа к югу от Иерусалима, по тропе, ведущей от развалин лавры св. Харитона. В Текоа нас прекрасно встретили пожилые солдаты-резервисты (“милуимники”), поставили финджан кофе на огонь и принесли холодной воды. Не успели мы пригубить кофе, как прибежали поселенцы и закричали с сильным русским акцентом на солдат: “Что вы тут кофе с ними распиваете! Вы должны проверить у них документы и выставить их с нашей территории!”. Я подумал – новые иммигранты, всего боятся, и заговорил с ними по-русски, чтобы их успокоить. Но это только дало им возможность выразить свои чаяния на родном русском: “Посторонним вход воспрещен!”, заорали они и прогнали нас, не дав отдохнуть.

Если уж поселенцы так недоброжелательны к евреям, понятно, как они относятся к палестинцам. Вот заголовки статей из газеты: “Поселенец убил из автомата верблюдов бедуина”, “Поселенец застрелил девочку в Шхеме”, “Поселенец открыл огонь по проходившей мимо машине”, “Еврейское подполье, базирующееся в поселениях, произвело массовое убийство в медресе Хеврона”, “Поселенцы сожгли базар, и т.д.”.

Нагорье страдает от оккупации. Если бы царь Давид жил в Дура эль Кари, он не смог бы подняться на святую гору для приношения жертвы Господу – поселенцы Бет Эля закрыли путь к вали Шейх Абдалла. Это не исключение – поселенцы Элон Море мешают потомкам Иосифа Прекрасного молиться у могилы их предка; израильские солдаты мешают жителям Вифлеема молиться у гробницы Рахили.

Для создания новых поселений у крестьян Нагорья были отняты тысячи дунамов земли. Оккупационные власти считают всю землю, не парцеллированную английскими властями (а ее большинство) – своей собственностью, и отбирают ее у владельцев. Для этого, например, поля села Акраба были облиты гербицидом. Таких историй немало, но не они – самое главное. Оккупация не намного ухудшила жизнь крестьян Нагорья. В первую очередь от нее страдают образованные палестинцы, не находящие себе занятия на патриархальном и слабо развитом Западном Берегу. Оккупация неприемлема, но “независимость” мини-Палестины – 20% территории подмандатной Палестины с ее миллионом беженцев 1948 года – не альтернатива оккупации.