Барон Серж де Сангре -2 - Назипов Ринат

Весь свод оставался во тьме, и не было никакой возможности судить о его высоте. Смутно, над самой моей головой, я различал большую люстру, на позолоту которой, как и на все другие ее части, беспрестанно ложился темными пятнами красный свет. Но ничто не позволяло определить длину цепи, державшей эту люстру на окутанном мраком потолке. Мраморный пол был отполирован так гладко, что в нем ярко отражались огни громадных лампад. Спину мне холодил темный ключ.

Лицо мое было, таким образом, обращены к круглой стене зала. Скоро мои глаза, все время на нее устремленные, уже не могли от нее оторваться. Была одна вещь, делавшая эту стену замечательной, она разделялась на множество мрачных ниш, черную линию которых разрезала, как раз передо мной, дверь, откуда мы вошли, позади меня, в виде темной дыры, чувствовалась вторая дверь, и я угадал ее во мраке, повернувшись к ней лицом. На пространстве от одной двери к другой я насчитал шестьдесят ниш, – итого, сто двадцать. Все они имели по три метра в вышину и по одному в ширину. В каждой из них находилось нечто вроде футляра, больше расширявшегося кверху, чем книзу, и закрытого только в своей нижней части. В каждом из этих футляров, за исключением двух, стоявших прямо против меня, мне чудились блестящие очертания каких-то предметов, имевших, без сомнения, человеческую форму, что-то вроде статуй из светлой бронзы. По той дуге окружности, что шла как раз передо мной, я отчетливо насчитал тридцать таких странных статуй. Тридцать статуй в ряду, а ряды эти теряются где-то в высоте.

Что это были за статуи? Мне захотелось на них взглянуть, и я поднялся со своего места.

5 глава

– Ваша Неустрашимость, Ваша Неустрашимость, господин сотник, просыпайтесь, вас срочно вызывает к себе господин тысяцкий. Просыпайтесь, а то Его Свирепость будет очень сильно злиться. – чья-то рука трясла меня за плечо и постоянно повторяла этот бред. А, нет, это не рука бубнит этот бред, а мальчишеская голова, торчащая над кроватью. Как там его? О, вспомнил, Ааюн, он у нас в казарме заместо «сына полка», ну там прибраться, найти кого-нибудь, притащить из трактира пару кувшинов местного отвратительного пойла, или пробежаться до Храма Лякшми, договориться с его жрицами о приходе на очередную «исповедь и отпущение грехов» того или иного офицера, то бишь, Их Неустрашимостей, Их Непоколебимостей, или, очень редко, самого Его Свирепости. Ну, а по-нашему, сотников, десятников, или тысяцкого.

– Ааюн, принеси воды, напиться и помыться. – Через пару секунд я уже отфыркиваясь умывался ледяной водой, перед этим не без удовольствия взглянув на свое отражение. Почему не без удовольствия? Да потому, что вместо эльфийскоподобной мордашки на меня смотрела вполне себе человеческая физиономия, чем-то напоминающая меня прежнего, того, самого первого, человека с планеты Земля и барона, нет, уже Герцога де Арн. – Ааюн, что случилось-то, чего это я вдруг так спешно понадобился Его Свирепости?

– Беда случилась, Ваша Неустрашимость, беда. Его непоколебимость, десятник Хегор, головой тронулся, напал на жрецов Единого, говорят даже побил кого-то, до смерти. Храмовые стражники его схватили, а Капитул уже и осудил, после восьмого колокола на центральной площади состоится казнь.

– Твою мать! – перекинув перевязь с клинками через плечо и подхватив шлем я бросился бежать к дому тысяцкого.

Ага, уже слышу возмущенные и недоумевающие возгласы, какой-такой сотник, какие на хрен жрецы Единого, откуда новая мордуленция?! Ладно, расскажу, во что я опять вляпался и как докатился до жизни такой. Хотя, с новой физиономией, да и со всем телом, не все ясно, есть у меня смутные подозрения… но об этом как-нибудь потом, а пока я расскажу, что-же такое произошло, что я оказался не пойми где, да еще и в новом теле.

? * * * * *