Отодвигая границы - МакГэрри Кэти

Миссис Колинз потушила свет, а я легла на неудобную кушетку. У моих ног лежал плотный плед, а под головой — мягкая подушка. Я выгнула бровь.

— Я хотела, чтобы ты чувствовала себя комфортно.

На столе рядом с раковиной стояло несколько свечей.

— Вы собираетесь поджечь их?

— Собиралась. — Женщина вздохнула. — Но передумала. Ты предупредила отца, что терапия может затянуться? Не хочу, чтобы он выставлял мне претензии, когда ты придёшь домой чуть позже обычного.

Теперь вздохнула я.

— Да. Мой Господин в курсе, и мне дали прямое указание позвонить в ту же секунду, как мы закончим.

Она хихикнула.

— Мне тоже. Твой Господин, м-м? В этом что-то есть. — Миссис Колинз избавилась от своего игривого тона, обращаясь к доктору Риду. — Мы готовы.

Схватив плед и взбив подушку, я свернулась клубком, как медвежонок, готовящийся к спячке. Если я действительно собиралась пойти на это, то пусть мне хотя бы будет тепло.

Доктор Рид начал с дыхательных и медитативных упражнений. Через какое-то время мои мысли начали уносить меня от действительности, а его голос превратился в успокаивающий, притягательный звук.

— Скажи мне, Эхо, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? По-настоящему в безопасности.

— Ной дает мне это чувство.

Я последовала за ласковым и ободряющим голосом, представляя тепло Ноя, его сильное тело и сладкий мускусный аромат, обволакивающий меня в свой защитный пузырёк.

— Копай глубже, Эхо. Очень-очень глубоко. — Продолжал он говорить. Я сильнее завернулась в плед и прислушалась к голосу доктора, подталкивающий мой разум вспомнить то время. Воспоминания сменялись, как на слайд-шоу, пока я не нашла то, что согревало мне душу.

— Айрес давал мне чувство безопасности. — Он прятался со мной в шкафу несколько раз, когда мама страдала особо энергичным маниакальным приступом. К тому времени, как он меня нашел, папа уже позаботился о маме, но я отказывалась выходить. Он остался со мной и читал сказки с фонариком, пока я не заснула.

— Эшли. — Забавно, голос был моим, но слова звучали будто издалека. В детстве ее присутствие означало игры, теплые ванны и ужины, нормальные сказки перед сном и песни.

— Папочка. — Мой защитник. Мой спаситель. Он убедил маму начать принимать лекарства. И она сделала это, ради него. Она его любила. Он сделал из нас семью и во время тех тёмных моментов, когда мамина болезнь грозила нас рассоединить, он держал меня. Как в больнице, когда я не могла спать, боясь первой волны кошмаров, он лежал со мной в кровати и обнимал, шепча снова и снова, как сильно он меня любит.

Сцена перед моими глазами изменилась. Я была в безопасности. Откуда-то я это знала, но… что-то было не так… неправильно…

Лунный свет освещал мамину гостиную, отражаясь от тысяч осколков стекла на полу.

Тёплая жидкость стекала по моим рукам, и я пыталась сделать вдох сквозь всхлипы боли. Обжигающей боли. Разрывающей. Пульсирующей. Каждый мускул кричал в агонии, а горло пересохло от этих ощущений. Пытаясь выстоять на четвереньках, я заставляла себя ползти вперёд. Нельзя было закрывать глаза. Нельзя.

Но мои веки тяжелели, как и мышцы. Я хотела отдохнуть. Всего на пару секунд. Да, я могла отдохнуть.

Я поддалась тяжести своего тела, падая на усыпанный стеклом пол. Если я не буду двигаться, осколки не смогут меня порезать на кусочки. Я вдыхала в ритме своего сердца и позволяла мыслям унестись в более приятно место, без боли и крови. Сон. Да, мне нужно было поспать.

Нет! Я заставила себя открыть глаза и часто заморгала, чтобы сосредоточиться. Края чистых осколков теперь были запятнаны красным — кровью. Моей кровью.

— Папочка! — прошептала я. Он уже должен был приехать. Я мысленно молилась, чтобы он как-то услышал меня и узнал…

Я сфокусировалась на двери, но никак не могла до неё добраться.

Не сейчас. Ноги будто омертвели — ни контроля, ни движений.