Не оскорбляй босса, опасно! - Светлова Маргарита

— Прав лишу, рисковать жизнью ребёнка из-за дури не позволю! — Молчу, так как ответ его меня немного удивил, и в то же время напугал. Прикрываю телефон обращаюсь к Алисе: — Солнышко, иди ручки помой. — Зашла в комнату, закрыла дверь и, чуть ли не рыча, продолжаю: — Господин Калагов, у меня к вам просьба… — замолкаю, стараясь взять себя в руки, чтобы не заорать на него, — хотя неверно — у меня две просьбы. Уберите с глаз долой своих цепных псов и не смейте вмешивать в наши разборки, мою дочь! — говорю строго, чеканя каждое слово.

— Уверена, что только твоя? — тихо смеётся он. А меня холодный пот прошиб.

— Что вы этим хотите сказать? — чуть слышно спрашиваю. Может, это он моему мужу помогает?

— Скоро узнаешь, — продолжает издеваться он.

Нет, сюрпризов мне не нужно, я их не люблю.

— Марат Рустамович, признайтесь, вы мне за что-то мстите?

— О, и как зовут меня вспомнила — прогресс налицо, — рассмеялся он. — Это не месть, успокойся. Ты бы почувствовала разницу. Скажем так, я беру то, что по праву моё.

— Можно уточнить — что «ваше»?

— Ты, радость моя. — Тяжело вздыхаю. Интересно, когда я стала его? Точно ненормальный. Но последующие его слова меня напугали: — А раз у тебя есть ребёнок, то и он будет моим. По-моему, это логично, не находишь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Для вас есть хоть что-то святое?

— Есть. Семья. — Я молчу, потому что слов нет, а он продолжает: — Ты же умная девочка и прекрасно понимаешь, что жить мы будем вместе, и наше знакомство с Алисой неизбежно.

— У нас договор, моя дочь там не упоминалась. — напоминаю, ему о документе.

— А ты уверена, что подписала именно договор? — продолжает он веселиться. — Я говорил, а ты не слушала. Я дал тебе только список правил, а вот что ты подписала на самом деле, скоро узнаешь.

— Вы мне позвонили, чтобы довести до нервного срыва? — сорвалась я.

— Нет, это не входило в мои планы, да и переживать у тебя нет повода. Ребёнка я не обижу, более того, воспитаю хорошим человеком, в отличие от тебя.

Я взорвалась.

— Ну, раз я такая дрянь, то какого… — делаю паузу, а затем, как рявкну: — вы ко мне пристали!

— Ты же умная, догадайся сама, — равнодушно отвечает он.

— Извините, но не всем дано разобраться в лабиринте ваших хитросплетений. И ещё — не смейте приближается к моей дочери, иначе я вам глотку перегрызу!

— Неплохо, но не впечатлила. Потренируйся ещё немного, может, получится меня пронять. А теперь слушай меня внимательно, — теперь в его голосе появились стальные ноты, — что мне делать, я буду решать сам, свой воинственный пыл умерь — я этого не люблю. Ещё один раз со мной в таком тоне заговоришь, и будешь жить у меня дома, — делает паузу и добивает меня продолжением фразы: — с дочкой. Я тебе время свыкнуться с этой мыслю не дам, приеду и заберу вас.

— А если буду тихой и послушной? — начала я примирительным тоном, а сама уже начинаю прорабатывать план побега.

— Дам время, чтобы ты смогла привыкнуть ко мне и подготовить ребёнка к переменам.

— Очень великодушно с вашей стороны, — все-таки съязвила я.

— Цени, радость моя, — вновь рассмеялся он, — и ещё — глупости не делай.

— И не собираюсь. Разве я могу с вами тягаться.

— Рад, что понимаешь, — смягчился он. — Через пятнадцать минут тебе привезут продукты. Те, что ты покупаешь, не очень хорошего качества, ребёнку они на пользу не идут.

У меня нет слов. Хотя есть.

— Может, я сама буду решать, чем кормить свою дочь?

— Мне приехать?

Шантажист!

— Спасибо за заботу! — еле сдерживаю рычание при ответе.

— Не стоит благодарности, это моя обязанность, до встречи радость моя, — отключается.