Белый Дракон - Копий Леди

Последний череп, который он разглядел во мраке, принадлежал Утру — одному из немногих драконов, переживших то время, так как он был слишком мал, чтобы участвовать в бою и нести на себе всадника. Как сказали Геральту, он оказался последним живым драконом, которого видел мир, умершим при их с Рейнирой сыне — Эйгоне Третьем, прозванном за это в народе Драконьей Погибелью. Некоторые современники и потомки считали, что Эйгон, боявшийся драконов, сам велел убить последних из этих существ. Другие же считают, что к этому был причастен орден мейстеров Цитадели, всегда боявшийся и не доверявший любой магии.

Но стоит ли винить мальчика за это, если одно из этих созданий сожрало его собственную мать, а его самого, тогда еще десятилетнего ребенка, заставили смотреть на это?

Узнав обо всем этом, Геральт пришел в ужас. Он с еще большей ясностью осознал, что та война была никому ненужной, а власть не стоит того, чтобы из-за нее умирали те, кто тебе дорог.

С тех пор мир не видел живых драконов, они обросли слухами и легендами, превратились в песни и сказки, которые няни читают детям перед сном.

Но все-таки драконий род не прервался. Драконы Дейнерис — тому доказательство. И теперь уже их можно будет использовать не ради грызни за эту проклятую груду железа, именуемую троном, а для спасения этого мира от гибели. Если, конечно, Дейнерис его выслушает и поверит.

Все эти тяжелые мысли пролетели в голове Геральта в мгновение ока. «Зря я пришел сюда», — подумал он, тяжело вздохнув. Его дыхание, вырвавшись из груди, поколебало огонь факела и оно забилось, цепляясь за жизнь. Бросив последний мрачный взгляд на драконьи черепа, Геральт направился прочь из мрака подземелья, желая как можно скорее вдохнуть свежий воздух.

Выйдя из склепа, он, не торопясь, направился к себе в покои. Из тронного зала доносились громкие звуки праздника, лилась красивая музыка, но Геральту это все было не интересно. Он вышел во двор и сел на перевернутую бочку.

Вздохнув, он осмотрелся по сторонам. Во дворе никого не оказалось, кроме пары тощих собак, дерущихся за обглоданные кости, но оно и понятно. Никто не желал пропустить пир, устроенный королевой по случаю возвращения принцессы Мирцеллы. Он уже подумал, что надо бы навестить в конюшне Плотву, как внезапно услышал тихий мелодичный голосок:

— Отчего же милорд скучает один в такую ночь?

Повернув голову, он увидел ту самую черноволосую девушку, которая приехала сегодня с принцессой Мирцеллой. Она грациозно, как кошка, двинулась к Геральту, соблазнительно покачивая бедрами, изогнув губы в хищной улыбке. Приподняв брови, он окинул ее любопытным взглядом с ног до головы. Копна волос черной волной струилась по ее плечам, высокая грудь выпирала из-под тонкой ткани, осиная талия прихвачена позолоченным поясом, длинные стройные ноги видны из разреза ее наряда, большие карие глаза похотливо блестят. Ничего не скажешь — хороша!

Вот она подошла еще ближе и, игриво намотав локон себе на палец и облизнув пухлые губы, проворковала:

— Прошу прощения, милорд, я не представилась. Меня зовут Арианна из дома Мартеллов.

— Я не лорд, и мне нет дела до того, кто ты, — он собирался уже уйти, но девушка, схватив его за локоть, пропела:

— Ты сам не знаешь, от чего отказываешься.

Пробежав по ее соблазнительной фигурке изучающим взглядом, он сказал:

— Меня не так-то просто удовлетворить.

— Ты, должно быть, никогда не предавался любви с дорнийкой, — засмеялась она. — Я думаю, у меня получится.

Подойдя к нему вплотную, Арианна обвила его шею тонкими руками, и браслеты на запястьях мелодично зазвенели. В нос ударил сладковатый запах апельсинов, и Геральт, глубоко вдохнув его, прикрыл глаза, позволяя этому дивному аромату наполнить его легкие. Почувствовав, как плоть напряглась, он, резко притянув девушку к себе, впился в ее манящие пухлые губы, сливаясь с ней в страстном поцелуе.

Примечание к части