Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

Однако же не страшитесь! Я не подобрал бы этот талисман и на большой дороге. Если б даже Минас-Тирит погибал на моих глазах и я один мог бы его спасти с помощью вражеского колдовского орудья, возвеличить Гондор и прославиться, то и тогда – нет! Такою ценой не нужны мне ни победы, ни слава, о Фродо, сын Дрого.

– Так же решил и Совет, – сказал Фродо. – И мне они не нужны, и вообще – не мое это дело.

– Мне мечтается, – сказал Фарамир, – и цветущее Белое Древо в великокняжеском дворце, и Серебряный Венец на челе князя, и мирный Минас-Тирит – нет, Минас-Анор, град, каким он был в древности, светлый, высокий и дивный; прекрасный, как царь среди царей, а не грозный, подобно властелину, окруженному рабами; да и добрый властелин не лучше, даже если рабы им довольны. Воевать надо, мы защищаем свою жизнь и честь от убийцы, изувера и разрушителя; однако не по душе мне ни сверканье острых мечей, ни посвист быстрых стрел, ни слава великого воителя. Все это надобно лишь затем, чтобы оборонить то, что мы обороняем: светлый град, воздвигнутый нуменорцами, оплот памяти и хранилище древней мудрости, святилище красоты и светоч живой истины. Надо, чтоб его любили, а не боялись – и чтили, как почитают убеленных сединами мудрецов.

Так что оставь опасенья! Я тебя больше не буду выспрашивать: не спрошу даже, верно ли я догадался. Разве что ты сам мне доверишься – что ж, тогда попробую помочь тебе советом, а быть может, и делом.

Фродо на это ничего не сказал. Он едва не уступил желанию искать помощи и совета у этого сурового юноши, так были отрадны его ясные речи. Однако что-то его удержало, на сердце у него были страх и тревога – ведь если и в самом деле только они с Сэмом уцелели из Девяти Хранителей, то одни остались в ответе за все. Излишняя подозрительность надежней слепого доверия. К тому же, поглядывая на высокого спутника и внимая его голосу, он вспоминал Боромира: внезапно перекошенное лицо и алчный огонь в глазах. Непохожие братья были ужасно похожи.

Потом они шли молча, бесшумно скользя по траве мимо старых деревьев, точно серо-зеленые тени; над ними распевали птицы и отливала темным блеском вечнозеленая листва итильского леса.

Сэм в разговор не встревал, только прислушивался, в то же время ловя чутким хоббитским ухом окрестные лесные шумы и шорохи. Про Горлума ни разу упомянуто не было, и он был этому рад: никуда от Липучки, конечно, не денешься, но хоть малость-то отдохнуть и то хлеб. Вскоре он заметил, что идут они вроде одни, а кругом уйма людей: впереди мелькали Дамрод и Маблунг и со всех сторон быстрые, бесшумные, еле видные Следопыты поспешали к условленному месту.

Вдруг его точно кольнул в спину чей-то взгляд; он обернулся и успел углядеть маленькую темную фигурку, перебегавшую за деревьями. Сэм открыл было рот, но подумал и махнул рукой.

«Может, показалось, – сказал он сам себе. – Да и чего я буду лезть к ним с этой паскудиной, раз про него и помнить забыли? Что мне, больше всех надо?»

Наконец лес поредел, склон сделался круче. Они свернули вправо и набрели на речонку, тот самый ручеек, что точился из водоема, стал бурливым потоком, и его каменистое русло пролегало по дну узкого ущелья, заросшего самшитом и остролистом. Приречные низины на западе были подернуты золотистой дымкой, и, озаренный предзакатным солнцем, широко струился Андуин.

– А теперь, увы, я вынужден быть неучтивым, – сказал Фарамир. – Надеюсь, мне это простится: пока что, в нарушение всех приказов, я не только не убил вас, но даже не ослепил. Но тут уж запрет строжайший: эту тропу не должен знать никто, даже наши союзники-ристанийцы. Придется завязать вам глаза.

– Да пожалуйста, – сказал Фродо. – Эльфы и те не учтивее тебя: с завязанными глазами вступили мы в прекрасный Лориэн. Гном Гимли обиделся, а нам, хоббитам, хоть бы что.

– Ничего столь же прекрасного я вам не обещаю, – сказал Фарамир. – Прекрасно, впрочем, что вас не надо ни уламывать, ни принуждать.