Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

– Уйдем, отдохнем и отоспимся, – сказал Сэм и невесело рассмеялся. – А я ведь серьезно, сударь. Не как-нибудь там, а обыкновенно отдохнем, выспимся толком, с утра я в сад пойду работать. Мне ведь на самом-то деле только этого и надо, а геройствовать да богатырствовать – это пусть другие, куда мне. А вообще-то интересно, попадем мы в сказку или песню? Ну да, конечно, мы и сейчас, но я не о том, а знаете: все чтоб словами рассказано, вечерком у камина, или еще лучше – прочитано вслух из большой такой книжищи с красными и черными буквицами, через много-много лет. Отец рассядется и скажет: «А ну-ка, почитаем про Фродо и про Кольцо!» А сын ему: «Ой, давай, папа, это же моя любимая история! А Фродо был какой храбрый, правда, папа?» – «Да, малыш, он самый знаменитый на свете хоббит, а это тебе не баран чихнул!»

– Это точно, что не баран, – сказал Фродо и звонко, от всей души рассмеялся. С тех пор как Саурон явился в Средиземье, здесь такого не слыхивали. И Сэму показалось, будто слушают все камни и все высокие скалы. Но Фродо было не до них: он рассмеялся еще раз. – Ну Сэм, – сказал он, – развеселил ты меня так, точно я эту историю сам прочел. Но что же ты ни словом не обмолвился про чуть не самого главного героя, про Сэммиума Неустрашимого? «Пап, я хочу еще про Сэма. Пап, а почему он так мало разговаривает? Я хочу, чтоб еще разговаривал, он смешно говорит! А ведь Фродо без Сэма никуда бы не добрался, правда, папа?»

– Ну вот, сударь, – протянул Сэм. – Я серьезно, а вы насмешки строите.

– Я тоже серьезно, – возразил Фродо, – серьезней некуда. Только мы с тобой оба проскочили через конец: а по правде-то застряли мы на самом страшном месте, и, наверное, найдется такой, кто скажет: «Папа, закрой книжку, не надо, не читай дальше».

– Ну, не знаю, – сказал Сэм, – мои бы дети такого не сказали. А потом, коли все прополоть да обтяпать, как оно в сказке и полагается, так это хоть Горлума туда вставляй: там-то он не то, что под боком. Да он же вроде любил двести лет назад сказки послушать. Вот как он сам думает – герой он или злодей?

Эй, Горлум! – позвал он. – Хотишь быть героем… да куда же он опять подевался?

Его не оказалось ни на прежнем месте, ни поблизости. Их снеди он есть не стал; как повелось, глотнул водички, а потом вроде бы свернулся калачиком. Прежде хоть было понятно, куда он пропадает – ходит на добычу, кушенькать-то ему надо; но вот и сейчас умотал, пока они разговаривали. Здесь-то какая добыча?

– Чего-то он тишком мухлюет, – сказал Сэм, – не разбери-поймешь. Кого ему здесь ловить, чего копать? Камень, что ли, вкусный нашел? Мха и того с фонарем не сыщешь!

– Да оставь ты его в покое, – сказал Фродо. – Без него мы бы в жизни и близко не добрались. Каков есть, таков есть, ловчит – значит ловчит.

– Все равно, мне спокойнее, когда он вертится на глазах, – сказал Сэм. – А коль он ловчит, так тем более. Помните, как он тень на плетень наводил: не знаю, мол, не то стерегут, не то нет. А башня вот она – либо она пустая, либо там полным-полно орков, или кто у них здесь в сторожах. Может, он за ними и отправился?

– Да нет, не думаю, – сказал Фродо. – Если даже он что и затевает – а похоже на то, – ни орки, ни другие рабы Врага тут ни при чем. Зачем бы он столько дожидался, суетился, волок нас сюда? Он и сам этого края смертельно боится. Сто раз мог он нас выдать с тех пор, как мы встретились. Нет, уж ежели он что выкинет, то выкинет на свой манер, тихохонько.

– Как есть вы правы, сударь, – сказал Сэм. – Ну, прыгать от радости я пока погожу – меня-то он хоть сейчас продаст с потрохами, да еще приплатит, чтоб купили. Но я и забыл – а Прелесть-то! Нет, с самого начала у него на лбу было написано: «Отдайте Прелесть бедненькому Смеагорлу!» И коли он что замышляет, так только в этих видах. Но зачем он сюда нас приволок – нет, спросите что-нибудь попроще.