Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

– Не посылай своих коневодов, не надо, – сказал он. – В дурной темноте видно мало, лешаки уже все увидели. Скоро придут и мне расскажут.

Воеводы явились; потом, откуда ни возьмись, вынырнули Пукколы, точь-в-точь похожие на старого Гана: они, один за другим, говорили с ним на чудном, гортанном наречии. Ган выслушал их и обратился к конунгу:

– Лешаки рассказали. Говорят: позади опасно, стерегись! За час ходу, за Дином, – он указал на запад, на черневший маяк, – стоят чужелюды, большое войско. А впереди никого нет, пустая дорога до каменного вала. Там опять много. Горгуны ломают новый каменный вал огненным громом и железными черными дубинками. Не боятся и кругом не смотрят. Думают, заняли все-все дороги! – И у старого Гана заклокотало в горле: верно, он так смеялся.

– Добрые вести! – сказал Эомер. – Это просвет во мраке. Порой лиходея своя же злоба слепит. Напустили темень – будь она неладна! – и помогли нам укрыться. Теперь громят Гондор, чтоб не оставить камня на камне, – и сокрушили преграду, которой я больше всего опасался. Нас бы надолго задержали у дальней крепи. А теперь мы ее с ходу одолеем, дотуда бы добраться!

– И еще раз спасибо тебе, Ган-бури-Ган, лесной человек, – молвил Теоден. – Спасибо на доброй вести и на доброй службе. Доброй вам охоты!

– Вы знай убивать горгуны! Бейте орколюды! Слова не надо лесному народу! – отвечал Ган. – Прогоните ярким железом дурную, вонючую темноту!

– Затем и явились мы в здешние края, – сказал конунг. – Поглядим завтра, чья возьмет.

Ган-бури-Ган присел и коснулся земли шишковатым лбом в знак прощания. Потом, встав на ноги, он вдруг насторожился, будто что-то унюхал. Глаза его сверкнули.

– Свежий ветер задувает! – крикнул он, и все дикари вмиг исчезли во мгле, как нелепое наваждение. Только барабаны опять глухо зарокотали на востоке, теперь, однако, ристанийцам и в голову не приходило опасаться брюханов-лешаков.

– Дальше обойдемся без провожатых, – сказал Эльфхельм, – в мирное время наши здесь ездили. Я, к примеру, ездил не раз и не два. Сейчас вот выедем на дорогу, она свернет к югу, и семь, не больше, лиг останется до пеленнорской крепи. Обочины дороги травянистые: тут, бывало, вестники Гондора мчались во весь опор. И мы проедем быстро, без лишнего шума.

– Нас ждет жестокая сеча, и надо собраться с силами, – сказал Эомер. – Давайте-ка отдохнем здесь и тронемся ночью; у крепи будем к рассвету, ежели рассветет, а нет – ударим на врага по знаку государя, потемки не помеха.

Конунг одобрил его совет, и воеводы разошлись. Но Эльфхельм вскоре возвратился.

– Мы разведали окрестности, государь, – сказал он. – Кругом и правда ни души, нашли у дороги двух убитых всадников вместе с конями.

– Вот как? – сказал Эомер. – Ну и что же?

– Видишь ли, государь, убитые-то эти – посланцы Гондора. Один из них вроде бы Хиргон – в руке Багряная Стрела, а головы нету. И вот еще что: убили их, по всему судя, когда они скакали на запад. Должно быть, увидели, что враги уже осадили крепь, и повернули коней. Было это два дня назад: кони небось свежие, с подстав, как у них водится. Доехать до города и вернуться они бы не успели.

– Нет, никак бы не успели! – сказал Теоден. – Значит, Денэтор про нас ничего не знает и вряд ли нас ждет.

– Хоть поздно, да годно, и лучше поздно, чем никогда, – молвил Эомер. – Может быть, на этот раз старинные присловья окажутся вернее верного.