Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

– Мне так грустно оставлять Торбу и со всеми прощаться, что я даже не подумал, куда отправлюсь, – сказал Фродо. – А куда, в самом-то деле? Почем я знаю, где можно спрятаться? Бильбо – тот ушел за сокровищем, ушел и вернулся, а мне, значит, нужно вернуть сокровище, а самому сгинуть – так, что ли?

– Так, да не так, – отозвался Гэндальф. – Тут и я тебе не указчик. Может, ты дойдешь до Ородруина, а может, это вовсе не твое дело – как знать? Я знаю другое: пока что ты к такому пути не готов.

– Еще бы! – воскликнул Фродо. – Ну а мой-то путь – куда?

– По краю, – ответил маг. – По самому краешку, твердо и осторожно. Иди-ка ты, пожалуй, в Раздол. Это не слишком опасный путь, хотя на дорогах нынче неспокойно, а осенью будет даже и страшновато.

– В Раздол? – переспросил Фродо. – Хорошо, пойду на восток, к Раздолу. Сэм тоже со мной пойдет, повидает эльфов, то-то ему радость!

Он обронил это как бы между прочим; но ему не шутя захотелось побывать в той блаженной долине, где Дивный Народ все еще жил мирно и счастливо.

Как-то летним вечером в «Укромном уголке» и «Зеленом драконе» обсуждали невероятное – что там великаны и прочая нечисть на границах! Оказывается, Фродо продает, если уже не продал, Торбу – и кому? Лякошель-Торбинсам!

– Ну, за хорошие деньги, – говорили одни.

– За свою цену, – возражали другие, – будьте покойны, Любелия гроша лишнего не даст. (Оддо уже успел умереть, дожив до ста двух лет и не дождавшись свершения своих чаяний.)

О цене очень спорили; но больше о том, с чего бы это Фродо вздумал продавать такое прекрасное именье. Некоторые намекали – на это намекал и сам господин Торбинс, – что денежки счет любят, а у него они на исходе: еле хватит рассчитаться в Норгорде и переехать к родственникам в Зайгорд.

– Лишь бы подальше от Лякошелей, – добавлял кое-кто. Но все так привыкли к россказням о несметных богатствах Бильбо, что отвыкать было невмочь, и многие винили Гэндальфа. Того хоть и было не видать, не слыхать, но жил-то он, известно, у Фродо – прятался небось в Торбе. Положим, было не слишком понятно, зачем магу нужно, чтоб Фродо переехал в Зайгорд, но, видать, зачем-то понадобилось.

– Да, осенью переезжаю, – подтверждал Фродо. – Мерри Брендизайк подыскивает там для меня чистенькую норку, а может, и уютный домик.

Мерри в самом деле подыскал и купил премиленький домик в Кроличьей Балке, чуть подальше Зайгорда. Всем, кроме Сэма, Фродо говорил, что туда он и задумал перебраться. Путь на восток подсказал ему эту мысль: Заячьи Холмы – по дороге, Фродо жил там в детстве, так почему бы ему туда не вернуться.

Гэндальф пробыл в Хоббитании больше двух месяцев. Потом, однажды вечером к концу июня, как раз когда планы Фродо устоялись, он вдруг объявил, что наутро уходит.

– Надеюсь, ненадолго, – сказал он. – У меня кое-какие дела на юге. Я у вас и так засиделся.

Сказано это было невзначай, но Фродо показалось, что маг сильно озабочен.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Да пока ничего, но до меня дошли тревожные и не слишком понятные вести – надо разобраться. Я тут же вернусь или, на худой конец, подам весточку. А вы поступайте, как решено, только берегитесь, а пуще всего берегите Кольцо. И непреложный тебе совет: не надевай его! Когда вернусь, точно еще не знаю, – сказал он, прощаясь на рассвете. – Но уж к вашему отходу поспею непременно. Пожалуй, придется мне на всякий случай проводить вас по Тракту.

Сначала Фродо опасливо прикидывал, какие такие вести мог получить Гэндальф, но потом успокоился: уж очень хорошая была погода. Лето пышное, осень плодоносная – даже Хоббитания давно такого не видывала. Ветки ломились от яблок, соты истекали медом, и пшеница вздымала тугие колосья.