Властелин колец - Толкин Джон Роналд Руэл

– Чему тут огорчаться или удивляться, Хранитель? – спросила Арвен. – Ты же знаешь, какова страшная сила Кольца, которое ты истребил. Все, что ни сделано этой силою, все распалось. А твой родич владел Кольцом дольше, чем ты, очень долго владел. Даже по-вашему он уже древний старик и ждет тебя, а ему путешествовать больше невмочь.

– Тем скорее надо мне ехать к нему, – сказал Фродо.

– Поедешь через семь дней, – сказал Арагорн. – Мы ведь далеко тебя проводим, до самой Ристании. Дня через три вернется Эомер – за телом Теодена, и мы поедем вместе с ним: что надо, то надо. Кстати же, подтверждается тебе завет Фарамира: ты вправе быть в пределах Гондора, когда и где тебе угодно, с любыми спутниками. Хотел бы я вознаградить тебя за твои подвиги, однако же нет для тебя достойной награды, бери, что хочешь, а почести тебе в нашей земле всегда будут княжеские.

Но княгиня Арвен сказала:

– Есть для тебя награда. Недаром же я дочь Элронда. Когда он отправится в Гавань, я не пойду с ним: как и Лучиэнь, я выбрала смертную долю, и выбор мой столь же горек и столь же отраден. Ты, Хранитель, если пожелаешь, займешь мое место. Быть может, раны твои нестерпимо заноют или надавит страшным бременем память – что ж, тогда плыви на Запад, где и раны твои исцелятся, и усталость исчезнет. Вот возьми – и носи на память об Элессаре и Арвен, чью участь решила твоя судьба!

И она сняла кулон на серебряной цепочке – жемчужину, впитавшую звездный блеск, – и надела его на шею Фродо.

– Это поможет тебе, – сказала она. – Защитит от наплыва тьмы и ужаса.

* * *

Через три дня, как и было сказано, конунг Эомер Ристанийский подъехал к Вратам во главе эореда из лучших витязей Мустангрима. Его встретили с должным почетом, и за праздничной трапезой в Меретронде, Обеденном Чертоге, он был поражен красотой обеих государынь. После трапезы он не пошел отдыхать, а попросил, нельзя ли вызвать к нему гнома Гимли.

Когда же Гимли явился, Эомер ему сказал:

– Гимли, сын Глоина, секира у тебя под рукой?

– Нет, государь, – сказал Гимли, – но за нею в случае чего недолго и сходить.

– Сам рассудишь, – сказал Эомер. – Помнится, вышла у нас размолвка насчет Владычицы Златолесья, и покамест размолвка не улажена. Так вот, нынче я видел Владычицу воочию.

– Ну и что же, государь, – спросил Гимли, – что ты скажешь теперь?

– Увы! – отвечал Эомер. – Не могу признать ее первой красавицей.

– Тогда я пошел за секирой, – сказал Гимли.

– Но сперва позволь хоть немного оправдаться, – сказал Эомер. – Видел бы я ее раньше, где других никого не было, я бы сказал все твои слова и к ним бы еще добавил. Но теперь скажу иначе: первейшая красавица у нас – великая княгиня Арвен, Вечерняя Звезда, и если кто не согласен, то я сам вызываю его на бой. Так что, послать за мечом?

Гимли низко склонил голову.

– Нет, государь, со мной у тебя не будет поединка, – сказал он. – Ты выбрал закатную прелесть, меня же пленила утренняя. И сердце мое говорит, что утро – не наша участь, что мы видим утро в последний раз.

Настал наконец прощальный день; великолепный кортеж отъезжал на север. Великий Князь Гондора и конунг Мустангрима спустились в Усыпальни, и из гробниц Рат-Динена вынесли на золотых носилках конунга Теодена и пронесли его к воротам притихшего города. Носилки возложили на высокую колесницу, окруженную ристанийскими конниками, и знамя Ристании реяло впереди. Оруженосец Теодена Мерри ехал на колеснице, берег доспех конунга.

Всем Хранителям подобрали коней по росту; Фродо и Сэммиум оказались по правую руку Арагорна, слева был Гэндальф на Светозаре, Пин – в отряде цитадельных стражников Гондора, а Леголас и Гимли ехали где случится, вдвоем на своем Ароде.