Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2 - Негри Антонио, Качинский Теодор, Уолтер Боб, Дюамель Филипп, Ней Крис, Вайнштейн Скотт, Абу-Джамал Мумия, Маркос Субкоманданте Инсурхенте, Кэмпбелл Джим, Хоффман Эбби, Фанон Франц, Хоум Стюарт, Горц Андре, Кагарлицкий Борис Юльевич, Ньютон Хьюи Перси, Шамир Исраэль, Цветков Алексей Вячеславович (2003)

В любом случае и при абстрактном представлении общества, существующего отдельно от природы, или при не менее абстрактном восприятии его как «естественного сообщества», которое неотделимо от природы, возникает или дуализм, четко отделяющий общество от природы, или грубый редукционизм, растворяющий общество в природе. Эти внешне полярные, но на самом деле очень близкие теории привлекают своей простотой, хотя наиболее искушенные толкователи часто преподносят их в весьма изощренной форме. Но эти идеи, так или иначе, все равно сводятся к ярким лозунгам, к замороженным, популярным догмам.

Социальная экология

Подход к обществу и природе, который предлагает социальная экология, может показаться слишком интеллектуально требовательным, но зато он лишен упрощенности дуализма и незрелости редукционизма. Социальная экология пытается показать, как природа медленно, по фазам, трансформировалась в общество, не игнорируя различие между ними, с одной стороны, и степень их взаимопроникновения, — с другой. Каждодневная социализация молодежи семьей основана на биологии не меньше, чем постоянная забота медицины о стариках, а именно — на устоявшихся социальных факторах. Мы никогда не перестанем быть млекопитающими со своими первичными инстинктами, но мы институциализировали их и следовали им при помощи разнообразных общественных форм. Итак, социальное и природное постоянно проникают друг в друга, не теряя своей индивидуальности в этом процессе взаимодействия.

Социальная экология ставит не только такие внешне очевидные вопросы, как забота о природе, но и очень важные проблемы, касающиеся различных способов взаимодействия природы и общества, сложившихся с течением времени, и проблем, которые эти способы породили. Как появились сложные, даже воинственные взаимоотношения человечества и природы? Какими были те институты и идеологии, из-за которых этот конфликт стал возможным? Был ли этот конфликт действительно неизбежным при имеющемся росте человеческих нужд и технологий? И может ли этот конфликт быть разрешен с помощью экологически ориентированного общества? Как разумное, экологически ориентированное общество сможет интегрироваться в процесс естественной эволюции? А если еще шире — есть ли основания считать, что человеческий мозг (сам по себе продукт как естественной эволюции, так и культурной) представляет собой решающую, высшую точку природного развития, заметим, долгого развития субъектов современной нам природы из сенсуальности и самовыражения простейших форм жизни в заметную интеллектуальность и самосознание наиболее сложных?

Задавая эти провокационные вопросы, я не пытаюсь оправдать высокомерное отношение к остальным формам жизни. Конечно, мы должны привести человеческую уникальность, характеризующуюся богатым выбором концептуальных, социальных и конструктивных атрибутов, в соответствие с природной плодовитостью, разнообразием и сознательностью. Я оспаривал попытки превратить это соответствие в противопоставление природы и общества, нечеловеческих и человеческих жизненных форм, природной плодовитости и технологии или природной субъективности и человеческого разума. Важным результатом во взаимоотношениях природы и общества является то, что человеческий интеллект, очень различный в своих формах, имеет глубокие корни. Наши нервы и мозги не возникли на пустом месте, без долгой природной подготовки. То, что является нашей неотъемлемой чертой — необыкновенная способность думать о сложных концептуальных идеях, — выросло из нервной сети примитивных беспозвоночных, ганглий, моллюсков, спинной хорды первых рыб, мозгов амфибий и спинного мозга приматов.

Даже при способностях, наиболее нам характерных, мы также являемся продуктами и природной, и общественной эволюции. Как род мы несем в себе эры органической дифференциации и развития. Как и все сложные жизненные формы, мы не только являемся частью природной эволюции, мы также ее наследники и продукт природного размножения.