Темная Башня - Кинг Стивен (2004)

Во-первых, если рядом работали Разрушители, отпадала необходимость в разговорах. «Светлый разум», так они это называли, врывался в голову, когда ты шел от лифта по коридору третьего этажа, направляясь к Читальне, что с одного ее короткого торца, что с другого. А когда ты открывал дверь на балкон, светлый разум расцветал во всей красе, распахивая все двери восприятия. Олдос Хаксли — Пимли не раз думал об этом — точно съехал бы с катушек. Иногда казалось, что твои ноги отрываются от пола, и ты уже не идешь, а плывешь. Вещи в карманах поднимались и зависали в воздухе. Если ты чего-то забывал, скажем, о встрече в пять часов вечера или второе имя мужа сестры, здесь все тут же вспоминалось. А если выяснялось, что ты забыл что-то важное и не вспомнил вовремя, ты никогда не огорчался. С балкона уходили с улыбкой на лице, даже если поднимались туда в самом отвратительном настроении (отвратительное настроение считалось наилучшей причиной для визита на балкон). Там ты словно вдыхал поднимающийся от находившихся внизу Разрушителей газ счастья, невидимый глазу и неуловимый для самой изощренной телеметрии.

Пимли и Финли поприветствовали четверку на противоположном балконе, подошли к ограждению, поверху тянулся широкий поручень из дуба, и посмотрели вниз. Помещение внизу действительно напоминало библиотеку богатого мужского клуба в Лондоне. Лампы, дающие мягкий свет, многие с абажурами от Тиффани, стояли на маленьких столиках или крепились к стенам (естественно, обшитым дубовыми панелями). На полу лежали дорогие турецкие ковры. Одну стену украшал Матисс, другую — Рембрандт… третью — «Мона Лиза». Настоящая, не чета той подделке, что висела в Лувре, на Ключевой Земле.

Перед ней стоял мужчина, сцепив руки за спиной. Сверху казалось, что он изучает картину, пытается расшифровать знаменитую загадочную улыбку, но Пимли знал, что это не так. Мужчины и женщины с журналами в руках вроде бы увлеченно их читали, но если вы находились рядом, то увидели бы, что они смотрят на свои экземпляры «Маккола» или «Харперса» пустым взглядом, а то и вообще не смотрят. Девочка одиннадцати или двенадцати лет, в ярком полосатом платье, которое могло стоить больше полутора тысяч долларов в одном из бутиков для детских товаров на Родео-драйв, сидела перед игрушечным домиком на каминной доске, но Пимли знал, что она не обращает ни малейшего внимания на точную копию Дамли-Хауз.

В Читальне находились тридцать три Разрушителя. Ровно тридцать три. В восемь вечера, когда отключалось искусственное солнце, им предстояло уступить свое место следующей смене. И лишь один человек, один и только один, приходил и уходил, когда у него возникало на то желание. Человек, который сумел преодолеть все преграды и сбежать, и не понес за это никакого наказания… разве что его вернули сюда, что для этого человека, конечно же, стало самым суровым наказанием.

И словно мысль Пимли послужила сигналом вызова, в дальнем конце открылась дверь, и в Читальню тихонько проскользнул Бротигэн, все в той же твидовой кепке. Даника Ростова оторвалась от игрушечного домика и улыбнулась ему. Бротигэн подмигнул в ответ. Пимли двинул Финли в бок.

Финли:(Я его вижу)