Темная Башня - Кинг Стивен (2004)

Эдди покачал головой. Понятное дело, он не сомневался. Он словно услышал колокольчик, как в одном из ярмарочных аттракционов: если ты точно ударял молотом по педали, причем ударял со всей силы, то свинцовый груз взлетал до самого верха столба, вызывая звон подвешенного там колокольчика. А если звенел колокольчик, ты получал в подарок куклу Кьюпи,[112] и это происходило, потому что Стивен Кинг полагал, что призом была кукла Кьюпи? Потому что Кинг жил в том мире, где Ган положил начало времени, закрутив мир своим божественным пальцем? Потому что, если Кинг говорит Кьюпи, мы все говорим Кьюпи, и мы говорим: спасибо тебе? А если бы у него возникла идея, что за звонок колокольчика ярмарочного аттракциона «Проверь свою силу» в качестве приза давали куклу Клупи, все говорили бы Клупи? Эдди склонялся к тому, что ответ на этот вопрос следовало дать положительный. Он думал, что ответ положительный, точно так же, как Ко-оп Сити находился в Бруклине.

— Дэвид Бринкли сказал, что Кингу было пятьдесят два года. Могло ему быть пятьдесят два в девяносто девятом?

— Может ставить на кон свою непорочность, — ответил Эдди. Бросил на Роланда короткий мрачный взгляд. — И поскольку девятнадцать — число, на которое мы постоянно натыкаемся, Тед Стайвенс Бротигэн, пожалуйста, сосчитайте буквы, готов спорить, оно не только часть нужного нам года. Тысяча девятьсот…

— Это дата, — вмешался Джейк. — Уверен. Ключевой день Ключевого года в Ключевом мире. Девятнадцатое какого-то месяца, тысяча девятьсот девяносто девятого года. Скорее всего летнего месяца, потому что он гулял.

— А лето там уже началось, — добавила Сюзанна. — Июнь. Шестой месяц. Поставьте шестерку вверх ногами и получите девятку.

— А если слово dog прочитать справа налево, то получится god.[113] — В голосе Эдди слышалась неуверенность.

— Думаю, она права, — кивнул Джейк. — Думаю, это 19 июня. Именно в этот день Кинг погибнет под колесами автомобиля и сведет к нулю вероятность того, что сможет вернуться к написанию истории «Темной Башни», нашей истории. Луч Гана рухнет от перегрузки. Луч Шардика останется, но он уже сильно изъеден. — Мальчик посмотрел на Роланда. Лицо побледнело, губы стали чуть ли не синими. — Он сломается, как зубочистка.

— Может, это уже произошло, — предположила Сюзанна.

— Нет, — возразил Роланд.

— Откуда такая уверенность? — спросила она.

Он холодно, без тени веселья улыбнулся ей.

— Потому что тогда нас бы тут не было.

19

— Как мы можем это предотвратить? — спросил Эдди. — Трампас сказал Теду, что причина в ка.

— Может, он что-то неправильно понял. — Но по голосу Джейка чувствовалось, что он и сам в это не верит. — Это всего лишь слух, так что Трампас может и ошибиться. Возможно, Кинг доживет до июля. Или августа. А как насчет сентября? Все может случиться в сентябре. Сентябрь, в конце концов, девятый месяц…

Теперь они все смотрели на Роланда, который сидел, вытянув ногу вперед.

— Вот куда придется удар. — Он словно говорил сам с собой. Коснулся правой ноги… потом ребер… наконец головы около виска. — У меня болит голова. Все сильнее и сильнее. Не видел причин говорить вам. — Он опустил правую руку. — Вот куда придется удар. Сломанное бедро. Сломанные ребра. Размозженная голова. В кювет его отбросит уже мертвым. Ка… и конец ка. — Взгляд его очистился от тумана, стрелок резко повернулся к Сюзанне. — В какой день ты была в Нью-Йорке? Напомни мне.

— Первого июня 1999 года.

Роланд кивнул, посмотрел на Джейка:

— А ты? В тот же самый день?

— Да.

— Потом Федик… отдых… Тандерклеп. — Он помолчал и произнес три самых важных слова: — Время еще есть.

— Но там время движется быстрее…

— А если оно еще и прыгнет…

— Ка…

Они заговорили все вместе, разом и замолчали, вновь не сводя глаз с Роланда.