Темная Башня - Кинг Стивен (2004)

Как только снег останется позади, вам придется идти еще десять или двенадцать дней, но идти на своих двоих вовсе не обязательно, если, конечно, вы не будете на этом настаивать. Там есть еще один из ангаров «Позитроник», в котором стоят колесные транспортные средства. Они похожи на тележки для гольфа, да, похожи. Аккумуляторы, конечно, сели, это естественно, разряжены полностью, но в ангаре есть генер, изготовленный «Хондой», как и мой, и он работал, когда я побывал там в последний раз, потому что Билл старается поддерживать всю вверенную ему технику в рабочем состоянии. Если вы сможете зарядить аккумуляторы одной из тележек, пожалуй, вам удастся добраться до Башни за какие-то четыре дня. Вот что я думаю: если вам придется идти всю дорогу, вы доберетесь до Башни за девятнадцать дней. Если сможете последний участок пути проехать на жужжалке, так я их называю, жужжалками, за звук, который они издают на ходу, то, я бы сказал, уложитесь в десять. Может, в одиннадцать.

В комнате повисла тишина. Взвыл ветер, бросая снег в стену дома, и вновь Сюзанна отметила, что вой этот очень напомнил человеческий крик. Несомненно, из-за формы карнизов.

— Меньше трех недель, даже если нам придется идти. — Роланд наклонился к полароидной фотографии темной каменной башни на фоне закатного неба, но не прикоснулся к ней. Словно, подумала Сюзанна, боялся прикоснуться. — После стольких лет и стольких миль.

«Не говоря уже о галлонах пролитой крови», — добавила про себя Сюзанна, но не произнесла бы эти слова, даже если бы они были вдвоем. А чего произносить, он не хуже ее знал, сколь много пролилось крови. Но что-то здесь не складывалось. Что-то не складывалось или было не так. А стрелок, похоже, совершенно этого не чувствовал.

Сочувствие — уважение чувств другого. Эмпатия — умение разделить эти чувства. Так почему люди могут назвать какую-либо страну Эмпатикой?

И почему этот милый старикан солгал насчет названия?

— Ответь на мой вопрос, Джо Коллинз, — обратился к старику Роланд.

— Да, стрелок, отвечу, если смогу.

— Ты подходил к самой Башне? Прикоснулся рукой к ее каменной стене?

Старик сначала посмотрел на Роланда, чтобы убедиться, не подкалывает ли тот его. Когда понял, что об этом нет и речи, даже отпрянул.

— Нет. — Впервые, пожалуй, Сюзанна услышала в его голосе чисто американские интонации. — Я сделал эту фотографию с самого близкого расстояния, на которое решился подойти. С границы поля роз. Где-то с двухсот — двухсот пятидесяти ярдов. Как сказал бы робот, с пятисот оборотов колеса.

Роланд кивнул.

— И почему не подошел?

— Потому что подумал, что она сможет меня убить, если я подойду ближе, а мне не удастся остановиться. Голоса притянут меня к ней. Так я подумал тогда, так думаю и теперь, даже сегодня.

7

После обеда — для Сюзанны точно самого лучшего с того дня, как ее «выдернули» в другой мир, а возможно, самого лучшего в ее жизни — язва под губой вскрылась. Вина в определенном смысле лежала на Джо Коллинзе, но даже потом, когда у них возникли и другие претензии к единственному обитателю Одд’с-лейн, за это она на него не обиделась. Кто-кто, а уж он точно этого не хотел.

Он накормил их жареной курицей, особенно вкусной после всей этой оленины. Вместе с курицей на столе появилось картофельное пюре с подливой, клюквенное желе, порезанное на толстые красные кругляши, зеленый горошек («Консервированный, другого нет», — сказал он им) и чуть обваренный лук в сладкой сгущенке. Приготовил он и яичный коктейль. Роланд и Сюзанна выпили его с детской жадностью, хотя оба не прокомментировали «капельку рома». Ыш получил свой обед. Джо положил на тарелку кусок курицы и пюре и поставил ее на пол у плиты. Ыш быстренько очистил тарелку, а потом улегся в дверях между кухней и гостиной/столовой, сладко облизываясь, чтобы не оставить на усиках даже капельку подливы, и, с ушами торчком, наблюдал за челами.