Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада - Сабатини Рафаэль

Общеизвестно, однако, что когда какой-либо молодой человек делает открытие, что не может жить без той или иной молодой особы, и если он при этом со свойственным всем влюблённым эгоизмом верит, что и она не может без него жить, едва ли первое возникшее на пути препятствие заставит его отказаться от своих притязаний.

Впрочем, в настоящую минуту Джереми был лишён возможности стоять на своём, ввиду появления величавой Мадлен в сопровождении де Меркёра. Поискав глазами Люсьен, молодой француз осведомился о ней. У него были красивые глаза и красивый голос, и вообще он был, несомненно, красивый мужчина, безукоризненно одетый и с безукоризненными манерами, довольно рослый, но столь хрупкого, деликатного сложения, что казалось — подуй ветер посильнее, и он поднимет его на воздух словно былинку. Впрочем, держался мосье де Меркёр весьма уверенно, что странно противоречило его почти болезненно-изнеженному виду.

Он, по-видимому, был удивлён, не обнаружив мадемуазель Люсьен в кабинете её отца. Мосье де Меркёр хотел, по его словам, умолять её спеть ему ещё раз те провансальские песенки, которыми она услаждала его слух накануне вечером. И он жестом указал на стоявшие в углу клавикорды. Мадлен отправилась разыскивать сестру. Мистер Питт встал и откланялся. В его теперешнем состоянии духа у него едва ли хватило бы терпения слушать, как мадемуазель Люсьен будет петь провансальские песенки для господина де Меркёра.

И Питт отправился излить душу капитану Бладу, которого он нашёл в его просторной каюте на флагманском корабле «Арабелла».

Питер Блад отложил в сторону порядком потрёпанный томик Горация, дабы выслушать горестную жалобу своего молодого шкипера и друга. Полулёжа на подушках, брошенных на крышку ларя под кормовым окном, капитан Блад был исполнен сочувствия и безжалостно суров.

— Д'Ожерон, безусловно, прав, — заявил он. — Твой образ жизни, Джереми, не даёт тебе права обзаводиться семьёй. И это ещё не единственная причина, почему ты должен выкинуть такую вздорную идею из головы, — добавил он. — Другая причина в самой Люсьен: это очаровательное, соблазнительное дитя, но слишком легкомысленное и ветреное, чтобы обеспечить душевный покой супругу, который не всегда будет находиться возле неё и, следовательно, не сможет ни оградить её от опасности, ни остеречь. Этот малый, Тондёр, что ни день таскается в дом губернатора. А тебе, Джереми, не приходило в голову поинтересоваться, что его туда влечёт? А этот субтильный хлыщ, этот французик де Меркёр, почему он до сих пор торчит на Тортуге? И, поверь мне, есть ещё и другие, которые, как и ты, получают восхитительную усладу в обществе этой молодой особы, всегда готовой с охотой выслушивать любовные признания.

— Чтоб отсох твой гнусный язык! — загремел влюблённый Питт, весь кипя от праведного гнева. — По какому праву позволяешь ты себе говорить подобные вещи?

— По праву здравого смысла и не затуманенного любовью зрения. Не ты первый поцеловал нежные губки мадемуазель Люсьен и не ты последний будешь их целовать, даже если женишься на ней. Будь благодарен судьбе, что её папаша не на тебе остановил свой выбор. Хорошенькие девчонки, вроде этой Люсьен Д'Ожерон, существуют только для того, чтобы приносить беды и тревоги в мир.

Джереми не пожелал больше слушать подобные богохульства. Он сказал, что только такой человек, как Блад — без веры, без идеалов, — может столь низко думать о самом нежном, самом чистом, самом святом создании на земле. И он выбежал из каюты, оставив капитана Блада в обществе его любимого Горация.