Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

Но встретиться с Гордеевым не случилось. Все оставшееся до увольнения Седова время Виктор провел на больничном. Ему пригодился опыт Большова – он просто вечером хорошо выпил, а утром вызвал врача, предварительно хорошенько почистив зубы. Повышения давления оказалось достаточно для предварительного диагноза «гипертонический криз 1 степени», а после увольнения Седова Гордеев закрыл больничный в подведомственной поликлинике.

Конечно, Насон это дело так не оставил.

– Нехорошо получилось, Витя, – говорил он, – Сашка все же не левый человек какой-то. Ты бы уж мог с ним нормально расстаться. Чего вы не поделили?

– Пусть в будущем за языком следит, – резанул Виктор.

Насон посопел, но возражать не стал. На этом история с увольнением Седова в целом была закрыта. «Сосновские» получили знак – неприкасаемых нет! Желающие заступиться могут отправиться вослед. Но таковых не было. Нет, с Сашкой продолжали общаться все – и Насонов, и Коробков, и Дубинкин. Они встречались в городе и у Насона в бане, обсуждали таможню и жизнь вообще, выпивали. Однако вопрос увольнения старались не трогать.

Примерно через месяц после назначения Ухватов вызвал Гордеева к себе. Они уже встречались на совещаниях, и у Виктора сложилось определенное мнение о новом начальнике. В сущности, оно не отличалось от первого впечатления – лучше всего Ухватову подходило бы слово «мятый». Это касалось всего – лица, прически, одежды, даже речи нового руководителя. И на встречу Виктор шел с каким-то неприятным чувством внутри. В кабинете витал какой-то странный аромат. Ухватов долго расспрашивал его о делах на «пассажирке», а потом внезапно сказал:

– У меня есть один вопрос. Мне нужен толковый зам, знающий ситуацию в аэропорту как свои пять пальцев. Посоветовали вас. Что скажете?

Вместо того, чтобы обрадоваться такому предложению, Виктор почему-то хотел спросить, кто посоветовал, но успел прикусить язык. Конкретно про Ухватова как человека ни Мятников, ни кто-либо еще его не просвещал, и говорить лишнее раньше времени было бы неверно. Поэтому разум постепенно восторжествовал, доказательством чему были покрасневшие уши Гордеева.

– Неожиданно, конечно, – залепетал он, – но я готов. А вместо кого?

– Сейчас будет проводиться ротация руководящего состава нашей таможни, – ответил Ухватов. – Пока вы будете просто оформлены заместителем начальника таможни. Полномочия определим позднее, но по сути – это ваш нынешний фронт работ. Если мы с вами сработаемся – будете первым замом, ставка свободна. И, кстати, не забывайте, что назначение на должность заместителя начальника таможни подразумевает некоторые формальности, в частности – наверху, в Москве.

– Да-да, я знаю…

– Сами определите, кто будет начальником отдела после вас, с кем вам удобнее взаимодействовать…

«Да тут и вопросов нет – Насон! Лишь бы согласился, не любит он высовываться… Уломаем!»

– Я понял, – ответил Гордеев. – И я согласен.

– Ну, коли так, – Ухватов полез куда-то в стол. Выпрямившись, он держал в руке початую бутылку коньяка. Теперь Виктор понял, что за аромат мешал ему сосредоточиться с самого начала беседы.

– Давайте за назначение, – Ухватов достал рюмки. – А лучше – давай, не против, если на «ты»? Мы с тобой вроде одногодки.

Время было утреннее, но отказываться сейчас было бы грешно!

– Давай, – кивнул Гордеев.

Они чокнулись. Закусывать было нечем, но начальника это точно не смущало.

– Так, Витя, – налил Ухватов еще по одной, – а теперь расскажи мне, что тут в таможне вообще творится. Я здесь всего ничего, а ты здесь годы. Лучше конкретно и без купюр, не стесняясь.

Надо было пользоваться случаем по полной программе. Гордеев просидел в кабинете у начальника почти полтора часа. За все время их всего пару раз прервали телефонные звонки, так что в целом беседе ничего не мешало. Бутылку, конечно, приговорили…