Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

– Вот именно, – продолжил Степа. – Дураков нет. Представляешь, что тогда будет? «Красный террор» по всей Турции, и они потом найдут этого идиота, который пожалеет, что родился на свет. Ему никто не поможет, если всем из-за него бизнес перекроют.

– Да это я понимаю! – махнул рукой Насон. – Пошли, пива холодного попьем.

Они вышли в предбанник, где их ждало пиво с воблой. Разговор продолжился.

– Я же о другом… – начал Вова.

– Ты дослушай, – перебил Плаксин. – Если товар забирают во время рейса – нам отмазаться легче. Если после рейса, когда никого нет – проблемнее, так?

– Так.

– А если увезут на грузовой склад, то там могут оформить как груз. И тогда точно пошлина. Сделают инструкцию, обяжут увозить сразу после рейса – и похрен все эти багажные бирки. Понял теперь?

– Теперь понял, – Вова уткнулся в гору рыбьих пузырей – свое любимое лакомство.

– По второй теме что? – спросил Гордеев.

– Насчет Замышляя? Вот тут у нас согласия не вышло. Гера тебе свое мнение расскажет, конечно. Он категорически против этого. Объясняет так – нет резона, плюсов не принесет, не та «крыша». Буянкин за то, чтобы иногда что-то посылать Замышляю, не всегда, но периодически. Гришу понять можно – он с Замышляем почти каждую ночь вынужден пить, тот уже к нему как к себе домой ходит. Бородюк в целом согласен с Большим, но мне кажется, что он темнит.

– А ты?

– Не знаю.

– Да вы там шизанулись, что ли? – Насон был явно не в себе. – Приходит алкаш, просит бабосы, его еще поят. Он, может, от цирроза сдохнет через месяц, а вы про бабло говорите! И ты еще думаешь? Прав этот ваш Гера! Был бы реальный руководитель, который от всего отмазывал – тогда был бы смысл, а так… Пошел я париться!

Степа проводил Насона взглядом.

– Замышляй сейчас с Валей будут свое дело делать, – сказал он, когда дверь закрылась. – И ругаться с ними нельзя. Я тут Валю пару раз домой подвозил, пообщались. Нормальная она баба, одинокая просто…

«Вот откуда ветер дует!» – подумал Виктор.

– Наверно, ты прав.

– Конь на тебя обижается, кстати, – сменил тему Плаксин. – Говорит, ты с Большим постоянно, на него вообще забил.

– Да мы вроде никогда корешами и не были! – Гордееву было это неприятно слышать.

– Он к себе на родину переводиться собрался, сейчас узнает там, есть ли ставки. Если есть – сразу уйдет. Не нравится ему здесь.

– И наплевать!

– Знаешь, Витя, – Степа повернулся к нему лицом, – ты извини за пьяную прямоту, но и мы с тобой офигенными друзьями тоже никогда не были. Но я всегда старался помочь тебе, чем мог. И очень не хотел бы, чтобы в наши личные и профессиональные отношения когда-нибудь вклинился какой-нибудь Гера Большой, которого ты знаешь без году неделя, но уже доверяешь больше, чем другим. Без обид. Давай выпьем.

Эти слова колоколом звучали в голове Виктора следующие несколько дней. Он не понимал, чем так насолил Коневу, что тот пошел жаловаться на него Степе. Если нет дружбы, просто вместе работаем, что теперь? Обязательно в десны должны лупиться? Тем более непонятна реакция Плаксина. Что это – обида за Игорька, желание опекать Виктора, напоминание о некоей «помощи», или Гера его где-то унизил? Непонятно.

Большой в целом рассказал о встрече то же самое, и объяснил – товар должен быть разобран в смену, иначе может пойти по-всякому. В остальном – работаем дальше. Но встреча прошла явно вовремя – через два дня Замышляевым был принесен специальный журнал регистрации задержанного багажа, в котором должны были отмечаться те самые «забытые» баулы.