Магия вне закона - Екатерина Севастьянова (2018)

Я со стоном прижалась лбом к стеклянной дверце душевой кабины, распутывая волосы, смывая с них кровь, пыль, чужой запах. Под ногами образовалась кровавая лужица, которая тут же уменьшилась и испарилась, стоило только мне на нее взглянуть. Я мотнула головой. Никогда раньше не задумывалась над тем, как легко живется верховным магам. Даже эта душевая кабина… Никаких ведь кнопок нет, никакого механического управления, одной магии достаточно. Всего-то нужно визуализировать воду, можно обычную, можно сразу мыльную, и шампунь, и пену. В магазин ходить не надо. А зачем? Ведь все можно визуализировать. Теперь я догадываюсь, откуда у верховных столько денег. На что они их тратят? На то, что визуализировать нельзя, что не поддается магии и магическому созданию. Ту же крепость Обители основатели в основном не строили, а визуализировали, воздвигая ее из сплетений собственной магии и энергии верховных резервов. А теперь и у меня такой резерв… конечно, для того чтобы его использовать, придется полностью переучиваться, изучить практику и освоить огненную энергию. На это уйдет не один день и не один год.

Посматривая на свое тело в отражении стекла, я никак не могла смириться, что огненные импульсы, свидетельствующие об эмоциональной нестабильности, принадлежат мне, а не кому-то другому. Это так странно. Как и само ощущение неродной магии в организме. Зачем Стенли это сделал? Зачем передал мне часть своей магии? Представителей конгресса этот вопрос озаботил не меньше. Впрочем, Стенли был безумцем. Тысячелетним, очень скрытным, двуличным и расчетливым – безумцем. Понимая, что он умирает, что от смерти его отделяют считанные секунды, бывший капитан дневной стражи мог вкачать в мой несчастный опустошенный резерв что угодно, ради мести или отчаянья, или чтобы прихватить меня с собой на тот свет. Но нет. Им двигало нечто другое. Желание сохранить магию старорожденного в любом сосуде, пусть даже в моем теле? Или надежда, что я когда-нибудь последую его примеру и примкну к потрошителям?

Доследственная экспертиза установила, что магия в моем резерве самая обычная, которая течет в жилах всех верховных конфедерации, и с магией потрошителей ее мало что связывает, разве что некоторые сплетения не изученных доселе энергий. Это обнадеживает. Значит, в чудовище я не превращусь и когти у меня завтра не отрастут. Конгресс может смело отмести теорию о переселении души Стенли в мое тело.

Почувствовав спиной сквозняк, я обернулась.

Леннер поставил на край раковины включенную рацию, с которой он ни на секунду не расставался. На патрульном канале то и дело требовали его присутствия.

– Все хорошо? – на всякий случай уточнила я, заметив мрачные тени, блуждающие по суровому лицу капитана.

Леннер задумчиво провел ладонью по своей щетине, явно над чем-то размышляя, затем забрался в душевую кабину, оттесняя меня к стене и перестраивая воду.

– Ларк? – я заглянула в его глаза, ощущая приступ беспокойства. – Что-то случилось? Почему ты молчишь?

Что могло произойти за то время, пока он переговаривался с представителями конгресса по рации, а я отмывалась от чужой крови в душевой?

Леннер покачал головой и вернул своему лицу бесстрастное выражение, больше похожее на умело выстроенную годами служебную маску бетонного спокойствия. Чувственная улыбка коснулась его губ, а из глаз пропала тревога.

– Не бойся, – капитан уверенно обхватил меня ладонью за шею и, глядя в глаза, притянул к себе. Я ойкнула, когда мощные руки сначала прижали меня к горячему телу, а потом подхватили под ягодицы и подняли в воздух. – С учетом последних обстоятельств, – тихо произнес Леннер, не пытаясь меня напугать раньше времени, – конгресс был вынужден вернуть заключенных, двух выживших из тридцати, в исправительный центр.

– Их отпустят?