Незваный, но желанный - Татьяна Коростышевская (2021)

— Общая картина преступления наметилась. Предположим, завтра или через день.

— Завтра, — кивнул Семен. — И после этого берите своего жениха и перевозите его в Змеевичи, в тамошнюю больницу.

— Григорий Ильич так плох? — спросила я с любопытством, для порядка исторгнув всхлип.

— Очки при вас? Наденьте.

Я подчинилась, посмотрела на пульсирующую пуповину, идущую от Грини к потолку.

— Это опасно?

— Очень.

Спрятав очки в футлярчик, я вздохнула и, положив на пол подушечку, рухнула на нее коленями.

— Гришенька! На кого ты меня покидаешь! — Посмотрела на Крестовского, тот дернул подбородком, и я снова взвыла: — Сокол мой ясный! Бубусечка кареглазая!

При слове «бубусечка» Семен кашлянул и махнул рукой:

— Полно, Евангелина Романовна, может…

— Сомлею, — пригрозила я, поднимаясь на ноги. — Придется вашему превосходительству на руках меня в каземат нести.

— Это было бы крайне затруднительно, — согласилось начальство, подхватывая меня под плечи и колени. — Экая вы, Попович, барышня трепетная.

Закрыв глаза, я опустила голову на мужское плечо и сызнова задремала. Сквозь неглубокий сон слышались мне разговоры его превосходительства с Давиловым, скрежет замков и скрип дверных петель, ровный стук Семенова сердца, его дыхание.

Очутившись в камере на постели, я дождалась, пока Крестовский запрет дверь, обернется ко мне, поднесла к уху указательный палец. Семен нацепил «жужу», уселся напротив.

— Значит так, — проговорила беззвучно и четко, — свои надежды меня под предлогом болезни Волкова прочь отослать оставь немедленно. Не поеду, не уйду. Ты, хитрый чардей…

Крестовский поднял руку, чтоб передать мне артефакт, но я замотала головой:

— Не нужно, я сама уже по губам читать навострилась.

— Геля!

— Сказал «Геля». Правильно?

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься.

Повторив фразу Крестовского дословно и дождавшись подтверждения, что поняла ее перфектно, я пожала плечами:

— Конечно, не понимаю. Ты, хитрый чардей, всей правды мне не рассказываешь. Это не в упрек, меня нисколько такая манера не задевает. Только мне на ваши колдовские дела плевать с колокольни, закон, он один для всех: и для чародеев и для простецов таких, как я.

— Простецов? — улыбнулся Семен.

— Я телеграмму Мамаеву с Зориным утром отправила.

— Глупо, она дальше почтамта не ушла.

— Если бы я в ней о помощи просила, тогда наверняка ее бы затеряли. Но телеграмма обычная, я в ней о твоем приезде коллегам сообщила, только…

Тут мне подумалось, что, наверное, зря я сейчас хвастаюсь, что ребята могут шифра моего не разгадать и что непременно, когда здесь все закончим, надо будет договориться о тайных знаках, которые только нам понятны будут. Семен скептически приподнял бровь, я смущенно закончила:

— Нужно было хотя бы попытаться.

Крестовский вздохнул.

— Поезжай в Змеевичи, оттуда парней призови.

— Хорошая попытка, но нет. Я вашу породу чардейскую перфектно изучила, за мною след простыть не успеет, ты на смерть отправишься. — Семен явно смутился, я поднажала: — Скажешь, не права? Может, и с господином Волковым беда черная действительно приключилась?

— Здоров он, — признался Крестовский, — более чем. Артефакт его в полном порядке, поэтому от смены места вреда нашему Григорию Ильичу не будет, впрочем, оставаясь здесь, он также не пострадает. Нет, Геля, я знаю, о чем ты думаешь. Воспользоваться тростью Волкова никто, кроме него, не сможет, именная игрушка. И будить его мы тоже не будем, хотя можем.

— Почему?

— Потому что помощи от старцев из Ордена Мерлина я не приму.

Я высокомерия Семена Аристарховича была лишена, поэтому решила, что, возникни нужда, призову хоть черта, хоть дьявола, хоть туманных колдунов с острова, хоть Гриню с палицей наперевес.

— Давай. — Крестовский сменил тему. — Что по убийству купца накопала?