— Да это никак мой старый приятель, если я только не путаю! — вскричал он. — Этот источник ни больше ни меньше как отдаленный потомок фонтана на Мэдисон-сквер! Но, господи, до чего он изменился! Великолепная была бы тема для статьи в «Анналах прикладной геологии»! Только, увы, никаких анналов больше нет и, что еще печальней, нет читателей.

Он приблизился к заводи.

— Стерн, мальчик, — сказал он себе, — вот тебе и первоклассная купальня!

Мгновение спустя, раздевшись донага, он неистово плескался в воде. Затем основательно поскреб себя от макушки до пят чистым белым песком. Смыл песок. И, когда вновь поднялся минуту-другую спустя, радость жизни переполняла каждую его клетку.

С минуту он высокомерно глядел на тряпки, валяющиеся близ водоема. Затем, крякнув, отпихнул их ногой. «Полагаю, можно обойтись без этой дряни, — пробормотал он, — медвежьей шкуры там, в здании, будет достаточно». Он подхватил кувалду и, мощно, с облегчением вздохнув, двинулся к башне.

— Ах, до чего это было прекрасно, — произнес он. — Я словно помолодел на десять лет. На десять, но сколько мне стукнуло? Икс минус десять равно…

Шагая по упругому мху и сосновым иглам, он в раздумье погладил бороду.

— А теперь вот бы постричься и побриться! — заметил он. — Ну а почему бы и нет? То-то для нее неожиданность будет.

Утвердившись в этой мысли, он ускорил шаги и вскоре опять был у прохода, где выросла норвежская сосна. Но входить не стал, а вместо этого повернул направо. Пробираясь по лесу, карабкаясь через упавшие колонны и разбитые каменные блоки, вспугнув выводок длиннокрылых куропаток, раздвигая кусты, густо росшие у основания стены, он перемещался вдоль того, что некогда было Двадцать третьей улицей. Никаких признаков мостовой, никаких трамвайных путей, ничего, кроме признаков обветшалых развалин, выстроившихся на той стороне. Пробиваясь вдоль подножия Метрополитен, он высматривал руины скобяной лавки. И только перейдя бывшую Мэдисон-авеню и одолев еще около ста ярдов по ходу Двадцать третьей улицы, он нашел то, что искал.

— А, — произнес он вдруг, — а здесь кое-что есть.

И, перевалив через гряду поросшего травой мусора, из которого торчали два битых временем железных колеса, очевидно оставшихся от древнего трамвая, спустился к зияющей норе в том месте, где провалился тротуар, и через нее попал внутрь магазина.

— А здесь есть чем поживиться, несомненно, есть, — решил он, тщательно осмотрев место, — и если это не бывшее заведение Корнера и Брауна, то я не я. Тут должно было что-то сохраниться. А тебе тут что надо? — И, поспешно подобрав камень, запустил им в гремучую змею, начавшую издавать сухой и скрипучий стук с бывшего прилавка. Змея исчезла, а камень, отскочив, разбил стекло. Стерн развернулся с радостным возгласом. Ибо увидел у задней стены магазина стародавнюю витрину, внутри которой уловил тусклый отблеск металла. Стерн устремился вперед, споткнувшись об отвалившийся порог, поросший мхом и травой. Там в витрине, сохраненные, подобно артефактам Древнего Египта, которые попали в музеи две-три тысячи лет спустя, инженер увидел бесценные сокровища. И весь впал в дрожь от неистового восторга. Один удар кувалдой, и стеклянная преграда рухнула. Дрожа от возбуждения, он отбирал то, в чем более всего нуждался.