Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

И так, лицом к лицу с притихшей толпой, они стояли долгую минуту. Ни один из них не уловил подробностей того первого впечатления. Тот ограниченный обзор, который позволила им наблюдать трещина в стене, недостаточно подготовил их к представлению о том, каково воинство все целиком. Но даже в этот первый миг Беатрис и Стерн понимали, что затеяли поистине отчаянное предприятие, конец которого предвидеть невозможно, что им предстоит нечто куда более серьезное, чем они когда-либо помышляли. Прежде всего они недооценили численность дикарей. Они полагали, что здесь собралось, вероятно, сотен пять. Ибо факелы указывали примерно на такое количество. Но теперь стало понятно, что факелоносцы составляли лишь небольшую часть целого, ибо теперь, когда их взгляды прощупывали лес, откуда почти полностью исчез туман, они везде и повсюду замечали движущуюся, роящуюся массу этих созданий. Казалось, она уходит в бесконечность. Она двигалась, крякала, рычала, ссорилась, дурно пахла. Масса испуганных безобразных созданий, таящих в себе неведомую угрозу.

Первым побуждением Беатрис было развернуться и отступить в здание. Но ее удержала прирожденная храбрость. Ибо у Стерна, как она видела, нет такого желания. До предела потрясенный, он все же стоял как скала, высоко подняв голову, с револьвером наготове, каждый мускул напряжен и готов ко всему, что ни случится. И по всему естеству Беатрис пронеслась волна бурного восторга этим твердым решительным мужчиной, готовым преодолеть любую трудность и взглянуть в лицо любой опасности. Ради нее.

Однако слова, которые он проронил, не имели отношения к традиционному героизму. Они были просты, обыденны и даже грубы. Ибо он, сверкая глазами, только и проговорил:

— Худо дело, подружка. Беда. Нужно блефовать. Блефовать дьявольски.

Случалось ли вам видеть стадо в прериях, тысячи коров и быков, которое, вдруг встревожась, повернулось в одну сторону и, повинуясь инстинкту, наклоняет рогатые головы в сторону некоего врага, скажем стаи волков? Тогда вы представляете себе, как орава этих мелких синеватых бородавчатых уродцев пробудилась в присутствии неведомого врага.

Теперь вся орава пришла в бурное движение. Стерн и Беатрис наблюдали за перемещениями этой смятенной массы. И услыхали боевой клич. Толпа ощетинилась длинными тонкими копьями. Как только поднялся глухой, похожий на шмелиный гул, шум, они поняли, что пора действовать.

— Вперед! — провозгласил Стерн. — Посмотрим, каково придется этим бестиям! — С лицом, искаженным страстной и жгучей ненавистью, он воздел револьвер. Он не целился ни в кого из оравы, ибо, как бы ни был зол, а понимал, что еще не настало время убивать, ибо не исчерпаны другие средства обеспечить себе безопасность. И тогда он указал зловещим дулом на клен, под которым особенно густо расположились эти создания, теперь глазевшие на него в упор. Затем его палец тронул курок. Пять трескучих вспышек пламени вырвалось в спокойное туманное утро. Несколько листьев поплыло вниз, лениво колыхаясь в воздухе. Их обогнал, падая, сломанный прутик.