Афера для своих - Геннадий Сорокин (2021)

«Не встречалась ли она с Ефремовым втайне от меня? – подумала Римма Витальевна. – Ни за что не поверю, чтобы моя дочь влюбилась в какого-то мента».

– Мои замужние подруги, – продолжила Оксана, – будет сравнивать своих мужей с моим. Кто будет в выигрыше? Я, конечно же. У них мужья или маменькины сынки, или придурки, а у меня будет муж весь такой настоящий, брутальный. Как посмотрит исподлобья, как рыкнет, так душа в пятки уйдет.

– Староват он для тебя, – откровенно сказала мать.

– Сколько ему лет? Тридцать пять? Он не старый. Он – опытный. Он уже знает, чего хочет в жизни.

Оксана села в кресло, достала тонкую дамскую сигарету, закурила.

– Мне его самой найти или ты позвонишь, скажешь, что передумала? – спросила она.

Римма Витальевна скептически осмотрела дочь и ответила издевательским тоном:

– Если ты собралась замуж, то брось курить для начала, а то полезешь целоваться, а от тебя разить будет, как от пепельницы.

– Век живи – век учись! – одобрила подсказку Оксана. – Перед встречей надо будет жвачку купить или «Тик-так». Говорят, он даже запах спиртного перебивает.

– Идиотка, – бросила мать и пошла в свою комнату.

– Мама! – крикнула Оксана вслед. – Ты адрес его не знаешь? Придется на работу звонить…

Римма Витальевна вернулась, посмотрела дочери в глаза.

– Если ты собралась замуж за первого встречного проходимца, то это твое дело – каждый сходит с ума по-своему. Но учти, что приданого, которое запросил Ефремов, у нас нет. Если он тебя возьмет даром, то я в позу вставать не буду, а если пошлет куда подальше, то правильно сделает.

– Возьмет, возьмет! – заверила дочь. – Ему без нас денег не видать, а нам без него – тем более. Единство и борьба противоположностей!

– Как ты умно заговорила, законы философии вспомнила! Я вижу, тебе учиться у меня уже нечему, но один совет я хочу тебе дать: предохраняйся. Не спеши с ребеночком, пока все не прояснится и по полочкам не ляжет.

– О чем ты, мама? О каком ребенке?! Я еще лет пять для себя пожить хочу. Мне о детях рано думать.

– Я тебя иногда не понимаю. Ты собираешься выйти замуж, но иметь детей от собственного мужа не планируешь?

– Мама, – нравоучительно сказала Оксана, – я собираюсь сходить замуж, а не выйти. Чувствуешь разницу? «Сходить» – это значит пожить вместе, а если не понравилось, то разбежаться без алиментов и взаимных претензий.

– Все-таки ты идиотка, – сказала мать и ушла к себе.

В этот же вечер, вернувшись из кафе, Ефремов достал конверт и пересчитал деньги, полученные от Козодоевой.

«Девять купюр по сто долларов, две – по пятьдесят. Полтинники Римма Витальевна положила специально, чтобы я прочувствовал, как ей непросто было собрать даже эту ничтожную сумму. Пожадничала тетя! Одурачить хочет, бедненькой прикинуться. Ничего у нее не получится, придется ей выполнить все мои условия».

Игорь разложил деньги на столе, каждую купюру по очереди осмотрел на свет – искал водяные знаки. Оказалось, что у долларов вместо водяных знаков вшита серебряная нить.

«Доллары настоящие, – решил Ефремов. – У американцев все по уму сделано. Чтобы слепой мог на ощупь узнать номинал купюры, она сделана рифленой, пальцами неровности бумаги почувствовать можно. Сколько мне надо таких бумажек для счастья? Тысячу? Две? Десять? Я запросил за Оксану пятьдесят тысяч, но, кажется, продешевил. Хотя больше просить смысла не было, денег у них все равно нет. Они есть у Сергея, которого надо посадить, лишить доли в СГТС, а потом разобраться с его мамашей. Мне эти деньги нужнее будут».

Ефремов достал из холодильника жестяную банку, на дне которой болталась одна-единственная заплесневевшая оливка. Ягоду он отмыл и съел, банку поставил посреди стола. Сходил за листом бумаги и спиртом.

«Итак, предположим, что деньги у меня есть. Я женился на Оксане и увез ее далеко-далеко, туда, где растут оливки».