Атмосфера - Марина Павлова (2019)

Ерофеев не раз анализировал это чувство и пришел к конечному выводу, что анализу оно не поддается. Выходит в нем сидит его собственный счетчик – такая серьезная, мощная интуиция, интуиция – мама. Предупреждает, активизирует.

Сегодня предупреждение работало остро.

Выходит Крафт – тот, кто нам нужен, выходит Мадьяров – прав. И значит Ефимов, поставивший на Мадьярова, ошибается. Но Ерофеев прекрасно понимал, что если он придет к майору и расскажет ему на чем, собственно, основываются его подозрения, Ефимов уже никогда не сведет с него своего контролирующего ока, возьмется лично отслеживать его работу и внеслужебную жизнь, а первым делом, конечно под каким-нибудь предлогом подошлет к нему доктора соответствующей специализации. Ефимов любил повторять – у милиции должны быть не только чистые руки, но и светлые головы и крепкие нервы. В наших рядах не место психам, выскочкам и бездельникам. Психов Ефимов ставил в своем перечне опасных штатных проблем на первом месте.

Ерофеев знал также, что и у ребят никогда не найдет понимания. А стоит ему хоть раз рассказать про себя нечто подобное, как он обречет себя до конца жизни на вопросы типа – Ерофеев, а сейчас у тебя в какой ноздре засвербело?

И все-таки Ефимов ошибается – подумал еще раз Ерофеев. Он приоткрыл не захлопнутую дверцу, но с сидения вставать не стал. Позиция – двухрядная – и выскочить из двери – секунда экономии и машину с места рвануть – не помеха. Где же тетя Нюша – пора б ей уже и явиться.

Он увидел ее, когда она только выступила из калитки. И хотя первое, что должно было броситься ему в глаза – кровь на лбу – поражение лобовой части лица примерно на тридцать процентов, то есть кровь сочилась из немного нимало трети лба, Ерофеев вовсе не на кровь вначале среагировал. Он среагировал на отсутствие улыбки на полном лице молочницы – он вдруг понял – тетя Нюша раньше все время улыбалась, даже когда говорила о серьезных вещах. Мимические морщинки, складывающую лицо в улыбку работали, видимо, так часто, что ее остаточный свет никогда не уходил с лица, лукавинкой щуря глаза, и не разглаживая до конца уютные складочки возле рта. Улыбка была настолько присуща ее круглому лицу, что без нее лицо выглядело почти незнакомым. Изменилась и ее уверенная, спорая – шаг – гвоздь в землю, походка. Крупное тело тети Нюши не заносило в стороны и оно не выглядело так, будто готово завалиться в обморок. Но двигалось женщина ощутимо неуверенно. Навстречу Ерофееву, шла узнаваемая, пожалуй, лишь по халату старческой расцветки и белому платку пожилая измученная, да еще и раненая женщина.

Тетя Нюша, это он тебя так?

Женщина, поддерживаемая Ерохиным, продолжая, не обращая внимания на лоб, обеими руками прижимать чумазую банку к груди, тяжело ввалилась в салон и без сил откинулась в кресло. Ерохин рванул заднюю дверцу, схватил аптечку, одним движением вытащил марлю и перекись водорода. Короткими, как учили, прикосновениями обработал лоб. Основной участок поражения оказался все же не таким большим, как представлялось в начале. Главный удар пришелся на верхнюю часть лба, правую сторону, с которой вяло сочившаяся кровь затекала вниз. Рана не была глубокой – колотой или резанной – скорее содранной, но под руками Ерохина прямо на глазах вырастала острая шишка.