Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

Когда он не работал, бо`льшую часть времени проводил в библиотеке. Там, если ему было интересно узнать о внешнем мире, лежали свежие номера журнала «Тайм», газет «Вашингтон пост», «Таймс» и нескольких других – «Монд», «Франкфуртер Альгемайне цайтунг», «Нью-Йорк таймс», которые приносил Лютер. Марти листал их в поисках лакомых кусочков, иногда брал с собой в сауну и читал там. Если уставал от газет, выбирал что-то из тысяч книг. К его радости, коллекция не выглядела грозной. В ней имелась классика мировой литературы, но рядом на полках стояли потрепанные, зачитанные издания научно-фантастических пейпербэков с кричащими, чрезмерно яркими картинками. Марти начал читать их, выбирая, прежде всего, обладателей самых непристойных обложек. Там же стоял видеомагнитофон. Той снабдил его дюжиной кассет с избранными боксерскими матчами, которые Марти систематически просматривал, повторяя любимые победы сколько душе угодно. Он мог сидеть весь вечер, наблюдая за матчами, восхищенный экономными движениями и изяществом великих бойцов. Той, как всегда предусмотрительный, снабдил Марти и парой порнографических кассет, передав их с заговорщицкой улыбкой и замечанием в духе «не ешь всё сразу». Кассеты представляли собой копии бессюжетных лент с участием анонимных пар и троек, которые сбрасывали одежду в первые тридцать секунд и приступали к делу в течение минуты. Ничего сложного, но они служили полезной цели, и, как Той, очевидно, догадался, хороший воздух, физические упражнения и оптимизм творили чудеса с либидо Марти. Приближался момент, когда самоудовлетворение перед экраном перестанет приносить удовольствие. Марти все чаще снилась Чармейн: это были недвусмысленные сны, происходящие в спальне дома номер двадцать шесть. Неудовлетворенность придала ему смелости: в следующий раз, увидев Тоя, он попросил разрешения пойти к ней. Той пообещал спросить об этом босса, но ничего не вышло. А пока ему приходилось довольствоваться кассетами, со вздохами и пыхтением согласно сценарию.

Постепенно он начал запоминать имена тех, кто появлялся в доме чаще других – доверенных советников Уайтхеда. Той, разумеется, регулярно оказывался на виду. Был еще адвокат по фамилии Оттавей – худощавый, хорошо одетый мужчина лет сорока, которого Марти невзлюбил, стоило ему впервые открыть рот. Типичный законник, этакая стриптизерша с веерами, сплошь намеки и утайки; Марти испытал это на собственной шкуре. Воспоминания нахлынули невеселые.

Был еще один, по имени Куртсингер – человек в строгом костюме, с безобразно подобранными галстуками и еще более безобразными одеколонами, – который, хоть и часто бывал в обществе Оттавея, казался более добродушным. Один из немногих, кто признавал присутствие Марти в комнате, – обычно коротким, резким кивком. Однажды, празднуя только что заключенную сделку, Куртсингер сунул большую сигару в карман пиджака Марти; после этого Марти простил бы ему что угодно.

Третий персонаж, который, казалось, постоянно присутствовал рядом с Уайтхедом, был самым загадочным из трех: смуглый тролль по имени Двоскин. Если Той заслуживал именоваться Брутом, этот был Кассием. Его безукоризненные светло-серые костюмы, тщательно сложенные носовые платки, точность каждого жеста – все говорило о стремлении к опрятности, граничащем с одержимостью и предназначенном уравновесить его чрезмерную физическую суть. Но было и еще кое-что: Марти, у которого за годы в Уондсворте обострилось чутье, ощущал в этом человеке скрытую опасность. На самом деле, в других она тоже была. Под ледяным фасадом Оттавея и слоем сахарной глазури Куртсингера таились люди, по выражению Сомервейла, не слишком удобоваримые.