Живём ли мы свой век - Углов Федор Григорьевич

В конце дня нас принял директор завода. Поделились впечатлениями об увиденном. Выразили и своё недоумение — молодому, энергичному инженеру с таким кругозором знаний не нашлось иного места, как в музее.

Лицо директора сделалось серьёзным, взгляд погрустнел.

— Андрей Андреевич был у нас главным инженером завода. Но... водка. Всё она, проклятая!.. Вышибла человека из колеи!..

Поднялся с кресла, подсел к нам ближе.

— Вы были в цехах — на всём тут лежит печать таланта Андрея Андреевича, можно даже сказать, его технического гения. Да, несомненно: он был гениальным инженером, да вот видите, где очутился. Мы его из сострадания держим, из уважения к прошлым заслугам.

История жизни этого человека драматична.

...Большой и статный, с постоянно приветливой улыбкой на лице, Андрей нравился всем в институте: преподавателям, ребятам, девушкам.

Учился лучше всех, много читал, чертил. Способности его к технике, изобретательству, конструкторскому делу были поразительны. По вечерам он прямо из аудитории отправлялся на завод, в инструментальный цех, где работал мастером его отец Андрей Платонович. Встанет в сторонке и наблюдает за работой станка или какой машины. Назавтра снова придёт и снова смотрит. И что-то в блокноте чертит. Дома отцу скажет: хороший у вас станочек, умный, а только ему недостает транспортера. Вот посмотри, я тут придумал кое-что...

На втором курсе Андрей разработал механический транспортер, связавший все станки одного пролёта в единую полуавтоматическую линию.

Получил авторское свидетельство.

Была у Андрея прекрасная черта: общительность. Со всеми ровен, приветлив — любил пирушки, пикники, дружеские застолья. И хотя пил за двоих, но не пьянел; нравилось, когда ему говорили: «Богатырь. Тебя и водка не берет».

Иногда спорили: кто кого перепьет. Андрей и тут не знал себе равных. Однако помнил русскую пословицу: пей, да дело разумей.

И тем не менее всё чаще стали говорить ему в институте: «Водка до добра не доведет».

Андрей только отшучивался: «Никто меня под забором не видел. — И добавлял: — Как говорят древние: «In vino veritas!» («Истина — в вине!» — латин.)

Дружил он с Сергеем, толковым и умным парнем, старше его на три года. Часто с ними видели и беленькую синеглазую девушку Марину. Все трое жили в одном доме, дружили с детства.

Марина мало чем выделялась среди подруг — и училась средне, и внешностью не блистала. На третьем курсе она переехала с родителями в другой город и перешла в новый институт. А на пятый курс снова вернулась. И так изменилась за два года, что ребята ахнули.

— Да ты, мать, настоящая красавица! — воскликнул Андрей.

И вправду: подросла Марина, налилась статью. Под темными бровями большие глаза синевой блещут. И не так уж фамильярно обращается с ребятами. И речь строже, и дистанцию держит.

Влюбились в неё сразу и Андрей и Сергей. А через год открыли ей свои чувства. Сергею Марина сказала:

— Ты меня извини, Сережа, не судьба нам с тобой быть вместе, другого люблю — Андрея.

Они поженились. Марина работала в заводской лаборатории, Андрей — в механосборочном, а Сергей — в кузнечном. Жизнь попервости ладилась, у молодоженов дочь родилась, Настенька, Андрей старшим инженером цеха стал. По заводу о нём молва шла: «Башковитый инженер, энергичный».