Ракшана еще немного поведала о религии, суевериях и нравах Рамбутана. Естественно, когда родители обнаружили первые признаки проклятия, они забеспокоились. К счастью для Ракшаны, родители были людьми богатыми, образованными и с широким кругозором, они души не чаяли в своей дочери. От барона Мехазена, заядлого путешественника, они услышали о сильном маге из нашего королевства — профессоре Эфриштелли, который посвятил свои научные труды магии Рамбутана. Они переехали оттуда к нам, тем более что у нас нет деления на магию светлую и темную и никто не придает значения суевериям.

— Родители надеялись, что Эфриштелли поможет снять проклятие. И их надежды оправдались. Профессор живо заинтересовался моим случаем, — рассказывала Ракшана. — Как же, живой материал под боком, на котором можно ставить эксперименты. Он и создал это кольцо — обыкновенное с виду, которое можно встретить в любой лавке, чтобы на него не позарились воришки. Он нанес на него руны и связал заклятием противоположности. Таким образом, все негативные качества, которое давало проклятие, впитывались вставленным в кольцо ятарином и преображались в свою противоположность. Это кольцо должно было стать временным амулетом Ракшаны. Профессор продолжал работы и эксперименты над проблемой, но, к несчастью, скоропостижно скончался. Таким образом, кольцо осталось единственной защитой Ракшаны от проклятия.

— А дальше я повстречала тебя, влюбилась и была счастлива. — Ракшана выразительно смотрела на Антуана, а мне хотелось вылить на нее воду из стоящей на столе вазы с цветами. — До того момента, как потеряла амулет…

Она перевела взгляд на кольцо на моем пальце.

— И что было дальше? — спросила я.

— А дальше проклятие стало брать вверх. Я сопротивлялась ему как могла, иногда подавляя его, но чем больше проходило времени, тем больше оно отравляло мою душу. Только твоя любовь, Антуан, удерживала меня от того, чтобы переступить последнюю черту на границе с законом. Проклятие ненасытности не только неудержимо тянет к удовольствиям и порокам, оно ослепляет лютой кровожадностью. Если бы ты только знал, Антуан, — апеллировала Ракшана только к одному человеку в этой комнате, своему мужу, все остальные были декорацией к ее театру одного актера, — если бы ты знал, как часто мне хотелось совершить нечто ужасное. — Она в раскаянии закрыла лицо руками, а потом подняла полные слез глаза на графа. — И лишь страх того, что ты навсегда отвернешься от меня, осудишь и разлюбишь, помогал справиться с приступами.

Ракшана зарыдала. Но так, чтобы это выглядело со стороны красиво. Я видела плачущих от горя женщин, а совсем недавно и зареванную Камиллу, да что там, сама проливала кровавые слезы. И меньше всего в этот момент думаешь о том, как будешь выглядеть со стороны. Но, возможно, я просто предвзята к этой женщине.

— Почему ты мне не рассказала? — спросил Антуан.

— Я боялась. До того, как мы поженились — что ты из-за этого оставишь меня, а я бы не пережила такого. А когда потеряла кольцо — проклятие не давало мне раскрыться перед тобой. Я боялась, что ты этим воспользуешься… и причинишь мне вред.

— Я любил тебя и помог бы, — с сожалением сказал Антуан.

— Сейчас я это понимаю. Но мозг под воздействием проклятия думает и оценивает все иначе. Все искажается в каком-то извращенном свете. Ты видишь только плохое, обостряется чувство самосохранения и опасности. Ты становишься параноиком.

— У нас это называется шизофрения, — не сдержалась я.

Ракшана посмотрела на меня.

— Имма, я понимаю, что в ваших глазах я выгляжу не в лучшем свете. Антуан мог рассказать вам обо мне только плохое. Ведь у него накопилось много обид. Но хорошее у нас тоже было. Мы ведь прожили пятнадцать лет в браке, и трое детей не рождаются из воздуха. Для этого надо иметь близость.

— Три раза за пятнадцать лет? Поздравляю, — сказала я.