Потерянные ключи - Ирина Андрианова (2021)

До меня несколько раз доходили перешептывания знакомых, что я-де сошелся с Тасей из-за квартиры. А еще, что Тася-де сошлась со мной от отчаяния и боязни остаться одной. По отношению к ней мне это кажется несправедливым. Действительно, у некоторых даже весьма привлекательных девушек в 27 лет может случиться возрастной кризис, когда она решит сравнить свое насущное бытие с популярными стандартами (мифологизированными) и сочтет, что разрыв очень велик и не в ее пользу. Но дело в том, что при попытке себя с кем-то сравнивать результат будет таким всегда. Что верно, то верно – ей к 27 годам не удалось выйти замуж и заиметь детей, и по чисто количественному показателю она проигрывала, ну а по качественному? Сколько ее знакомых из тех, кто добился соответствия стандарту, были действительно счастливы? Хорошо, если пятая часть. Правда, они эту свою корпоративную тайну предпочитали не выдавать, чтобы не обесценить собственных усилий. И все же я не думаю, что Тасей руководили такие примитивные соображения. Действительно, в 27 лет она вдруг пошла в коммерческий горный поход. Но вряд ли с целью найти мужа – тем более, что женщин в группе было гораздо больше, чем мужчин (как это чаще всего и бывает, по крайней мере, в несложных коммерческих походах). Поэтому всерьез рассчитывать на такую возможность не приходилось, а она была серьезным человеком. Просто ей надоела рутина, которая к этому моменту уже успела ее засосать. Пять лет как кончен маленький платный псевдовузик, дававший хоть какую-то иллюзию разнообразия жизни, и пять лет как продолжается ежедневная офисная скука с перерывами турецкий пляж два раза в год. Тело еще было полно энергии, и хотелось новизны. Вот и все. К тому же, активную попытку сближения первым предпринял именно я. Так что, наверное, это я страдал от возрастного кризиса. В самом деле, амплуа всеобщего друга и почти бесполого походного весельчака – это, безусловно, было ценно, но хотелось чего-то еще. Тем более что то один, то другой походный товарищ это демонстрировали, вдруг переходя из фазы коллективной асексуальной романтики к парным романтическим отношениям. И постепенно перешли почти все, кроме меня. Я оставался живым символом чужой походной юности, персонифицированным очарованием коллективизма. Меня любили, меня приглашали на все свадьбы друзей-туристов, но почему-то ни одна из оставшихся незамужними походных подруг не видела меня в качестве жениха. Может, им мешала моя комичная внешность – кругленький, маленький, с короткой шеей и пухлыми румяными щеками? А может, роль бесполого товарища в сообществе была необходима, и заместитель на мою должность все не сыскивался? Когда дошло то того, что оставшиеся невостребованными туристские невесты (которых по определению больше, чем женихов), а также только начинающие карьеру юные красавицы начали поверять мне свои сердечные тайны, я понял, что дело совсем плохо. Мужчину во мне не видел решительно никто. Хотя и не возражали, чтоб мои омерзительно маленькие ножки (39 размер) быстро и без устали перебирали по склонам, перетаскивая общественное снаряжение.