Свободное владение Фарнхэма (сборник) - Роберт Хайнлайн

Еще раз повторюсь: Хайнлайн отделял неприятие конкретных людей или, шире, какой-либо культуры или субкультуры от расизма – негативного/пренебрежительного отношения к конкретной расе. Расизм не избирателен; если один черный тебе неприятен, а другой нет – то это не расизм. Хайнлайн считал расизм фобией, воспринимал его как чисто психологическое отклонение от нормы и по этой причине ограничивал явление только бытовым расизмом. «Хайнлайн отмечает такие вещи, как порабощение и цветные предрассудки, понимает их и противостоит им, но он не видит, что расизм – более многоплановое явление. Хайнлайн не замечает того, что мы сегодня называем системным расизмом», – пишет Фара Мендельсон в своей книге «The Pleasant Profession of Robert A. Heinlein» и чуть ниже добавляет: «Для Хайнлайна „расовые предрассудки“ просты: вы либо чувствуете предубеждение по отношению к другим цветам, либо нет. Чего у него нет, так это какого-либо понимания узаконенной дискриминации или роли, которую играет предвзятая и дискриминационная культура».

Замечу, что слова Фары о том, что «Хайнлайн не замечает того, что мы сегодня называем системным расизмом», – это еще мягко сказано. Он не просто «не замечал», он фактически отрицал его как существенное явление американской жизни:

«Когда я нанимаю инженера-механика, меня не волнует цвет его кожи, однако меня чертовски волнует уровень его математического мышления, его знание сопромата, схемотехники, электроснабжения, контрольно-измерительных приборов и т. д. – и, если он не стоит своей зарплаты, я, естественно, не захочу нанимать его только из-за цвета кожи, потому что обязан это сделать. При этом меня совершенно не волнует, что у него „никогда не было шанса“ получить нужную квалификацию. Я не уверен, что общество обязано подносить ему такой шанс на блюдечке, – и не важно, белый он или черный».

Итак, Хайнлайн, безусловно, антирасист, но, похоже, он борется только с бытовым расизмом, считая его не более чем заблуждением, предрассудком или психическим отклонением отдельных людей. Расизмом, как социальным явлением, он пренебрегает. И он начисто игнорирует последствия расизма, поэтому справедливость в его понимании означает равенство возможностей, а не раздачу льгот отдельным группам населения.

Я постоянно говорю о «борьбе», но вся борьба писателя, по большому счету, сводится к декларации равенства – ни в одном из своих произведений, кроме упомянутых повестей «Дьявол вершит закон» и «Двойная звезда», он не касается проблем, порождаемых расизмом. Да и в этих двух вещах картина мира изображена не с точки зрения тех, кто пострадал от расизма, а с точки зрения тех, кто эти предубеждения испытывает. Последствия расизма в своих произведениях он игнорирует (для человека, живущего во времена сегрегации, у него чертовски избирательная оптика). Вопроса «восстановления исторической справедливости» для него не существует, Хайнлайн озабочен лишь устранением фобий и предвзятого подхода к людям другого цвета кожи. Все остальное, по его мнению, противоречит принципам свободного мира.

Такая сдержанность писателя в обсуждении расовых вопросов характерна для периода до начала 60-х, и ее можно объяснить внешними причинами. Ни Кэмпбелл, ни Алиса Далглиш, которые были его редакторами, не пропустили бы в печать текст с откровенным обсуждением столь болезненных вопросов. Америка 40–50-х годов была просто не готова к спокойным дискуссиям на тему расизма или расовой сегрегации – такие дискуссии неизменно заканчивались поджогами и убийствами. Поэтому Хайнлайн ограничивался в своих произведениях «расовыми пасхалками» и другими безобидными вещами.

Но вот наступили 60-е, и мир, окружавший писателя, начал стремительно меняться. А вместе с миром начал меняться и сам Хайнлайн. Его крайне упрощенное отношение к расовым проблемам перестало соответствовать тому, что он видел вокруг себя.