Свободное владение Фарнхэма (сборник) - Роберт Хайнлайн

– Она мне не нравится. Это не имеет отношения к тому, что я боюсь ее. Она не нравилась мне задолго до того, как в ее присутствии у меня стало возникать неприятное чувство. Мне не нравится, как она ведет себя со мной; мне не нравится, как она обращается с Джозефом; мне не по душе было, как она относилась к Карен; я совершенно не перевариваю того, как она обращается с тобой – хотя я всегда была вынуждена делать вид, что не замечаю этого, – и я презираю ее за то, что она сделала с Дьюком.

– Мне она тоже перестала нравиться… и уже давно. Я рад, что она уходит от нас, Барбара, и был бы рад этому, даже если бы тебя с нами не было.

– Хью, я так счастлива! Ты знаешь, что я разведена?

– Да.

– Когда наш брак распался, я поклялась себе, что никогда в жизни не послужу причиной чьего-либо развода. Поэтому я чувствовала себя виноватой с самой ночи нападения.

Он покачал головой:

– Забудь об этом. Наш брак с Грейс распался давным-давно. Дети и обязанности – единственное, что связывало нас. По крайней мере, меня, так как она и обязанностей знать не хотела. Милая, если бы наш с Грейс брак был настоящим, ты могла бы, конечно, прийти ко мне в объятия в ту ночь, но все ограничилось бы утешениями и поглаживанием по головке. А так мы думали, что скоро умрем, а мне хотелось любви так же сильно, как и тебе. Я просто сгорал от желания любить – и получил тебя.

– Любимый, я больше никогда не дам тебе сгорать.

На следующее утро, около девяти часов, они все собрались возле убежища, где уже были сложены вещи отбывающих.

Хью с кривой усмешкой окинул взглядом то, что отобрала для себя его бывшая жена. Грейс буквально восприняла его слова «берите, что хотите». Она дочиста обобрала убежище, взяв лучшие одеяла, почти всю кухонную утварь, включая чайник и сковородку, три поролоновых матраса из четырех, почти все оставшиеся консервы, весь сахар, львиную долю остальных невосполнимых продуктов и всю пластиковую посуду.

Хью возразил только в одном случае – соль. Когда он заметил, что Грейс прихватила всю имевшуюся соль, он настоял на разделе. Дьюк согласился и спросил, есть ли еще возражения.

Хью отрицательно покачал головой. Ведь Барбара не будет мелочиться – с милым рай и в шалаше.

Дьюк проявил сдержанность: взял лопату, топор, молоток, менее половины гвоздей и не тронул ни одного инструмента из имевшихся в единственном экземпляре. Он попросил, чтобы в случае необходимости ему одалживали их. Хью согласился и, в свою очередь, предложил помощь в работах, где одному не справиться. Дьюк поблагодарил его. Для обоих положение было тягостным, и они тщательно скрывали это, проявляя чрезмерную учтивость.

Отправление откладывалось из-за сложностей со стальным щитом. Нести его было вполне по силам такому сильному мужчине, как Дьюк, но щит нужно было увязать так, чтобы ремни были удобны, чтобы выдержали весь поход и чтобы не мешали Дьюку стрелять при необходимости.

Кончилось тем, что в дело пошла единственная целая медвежья шкура, покрывавшая кровать, на которой умерла Карен. Хью жалел лишь о том, что было упущено время. Вещи, отобранные Грейс, унести втроем можно было только за шесть ходок. Дьюк считал, что две ходки в день – это максимум; но если они вскоре не выйдут, то этот день можно считать пропавшим.

В конце концов щит приспособили на спину Дьюку так, что густой мех смягчал давление металлической ноши.

– Кажется, удобно, – решил Дьюк. – Берите свои мешки и пойдем.

– Уже идем, – отозвался Хью и нагнулся над своей поклажей.

– Боже мой!

– Что-нибудь случилось, Дьюк?

– Смотрите!

Над восточным склоном показались очертания какого-то предмета, который скользил по воздуху курсом, пролегавшим в стороне от жилища. Однако, приблизившись, он вдруг замер в воздухе, развернулся и направился прямо к ним.