Вечный кролик - Джаспер Ффорде (2020)

– Нет, – сказал я, – я не хочу знать, что происходит. Я ничего не видел, я ничего не знаю, и, насколько мне известно, отныне и навеки ты и есть Безухий АЙ-002.

– Пожалуй, это мудро, – сказал Харви.

Мы пошли туда, где была припаркована машина Безухого – тот же самый «Эльдорадо» из семидесятых, в котором мы сидели во время операции в Росс-он-Уай. Я попытался было спросить Харви, как здесь оказалась эта машина, но он заставил меня замолчать, достал ключи, лежавшие спрятанными на заднем колесе, разблокировал двери и сказал мне садиться назад. Затем он завел машину и задом выехал со стоянки. Он ехал довольно быстро – для кролика, – но я не хотел ничего у него спрашивать, потому что не хотел ничего знать. Я хотел уволиться, пойти домой и посвятить жизнь Скоростному Библиотекарству – жизненный выбор, который я сделал официальным, присвоив ему код 12–345.

Мы выехали на главную дорогу по направлению к Херефорду, еще больше ускорились, и, как только трасса спереди и сзади оказалась пустой, Харви резко выкрутил руль вправо. Машина вильнула и съехала с дороги. Я услышал и почувствовал двойной удар, когда колеса переехали обочину, а затем стало тихо, и машина ровно полетела по воздуху. Насыпь за пределами дороги была довольно крутой, и я видел, как мусор и остатки фастфуда, разбросанные по салону, вдруг словно очутились в невесомости, в то время как мы на миг изящно вошли в свободное падение. Оно завершилось глухим ударом, от которого у меня клацнули зубы, треском ломающегося дерева и негромким хрустом, какой издают лобовые стекла, когда бьются. Меня резко бросило вперед; повиснув на ремне безопасности, я отскочил обратно, ударился о стойку двери, и у меня в глазах почернело.

Машина и арест

Девяносто семь процентов всего кроличьего интернет-трафика приходились на сообщение между колониями. Внутри же крольчатника и норы почти все разговоры и сплетни передавались из уст в уста, и недавний опрос показал, что из-за крайней любви кроликов к сплетням новости и мнения разлетались по колонии быстрее, чем по широкополосной сети, и намного веселее.

Я пришел в себя с нестерпимой головной болью, привкусом крови во рту и жгучим запахом гари в носу. Машина приземлилась на колеса и развернулась в сторону крутой, поросшей кустами насыпи. Выгоревший «Эльдорадо», отчасти разобранный туристами на сувениры, оставался там еще десять лет, пока его не изъяли и не включили в экспозицию Музея Очеловечивания, расположившегося в переоборудованном здании приемного центра Мегакрольчатника. Я часто посещал это место, водя экскурсии после публикации моей книги, через восемь лет после битвы за Мей Хилл.

Лобовое стекло исчезло, а капот машины был смят почти до торпеды большим деревом, которое при столкновении пострадало гораздо меньше нас. Из-под капота шел дым. Я выглянул в окно со своей стороны и увидел, что машина приземлилась на пастбище – три голштинские коровы смотрели на нас с видом крайнего безразличия, продолжая торжественно жевать жвачку. Харви был в сознании. У него не получалось открыть дверь, поэтому он лег на спину на передние сиденья и дал двери могучий пинок своими мощными задними лапами. Дверь слетела с петель и приземлилась в двадцати ярдах от нас.

– Что произошло? – сказал я, но Харви лишь мельком посмотрел на меня, обошел машину и открыл багажник.

– Вылезай, – сказал он, – пора.

Он говорил не со мной. Он говорил с другим кроликом, который вылез из багажника. Он был одет точно так же и, как и Харви, был без ушей. Но, в отличие от Харви, чьи уши были отрезаны недавно – теперь я увидел наложенные швы и нитку, – его раны уже давно зажили. Это был Безухий.

– Планы поменялись? – сказал Безухий на удивление смиренным тоном. – Восемь часов же еще не прошло.

– Произошла непредвиденная заминка, – сказал Харви, – но сделка есть сделка.