Вечный кролик - Джаспер Ффорде (2020)

Несмотря на антикроличий настрой политиков, некогда сонный рыночный городок Росс превратился в оживленный коммерческий центр, где процветали торговля, ремесла, писательское и художественное искусства. Также здесь появились две высшие школы, в которых изучались философия, высокая кухня и экология. Некоторые жители поначалу жаловались на кроликов, но насыщенная ночная жизнь, жизнерадостный настрой новых соседей и, конечно же, новые возможности для торговли, расположили людей к ним. Несмотря на то что кроликам платили мало, они любили быстро тратить заработанное. Особенно хорошо шли дела у баров, продававших деликатесы из листьев салата, а также у многочисленных овощных магазинов, одного успешного книжного магазина и нескольких кальянных. Кролики собирались там, чтобы обсудить политику, экономику и выведение новых разновидностей морковки, пока их кальяны бурлили и источали ароматы разных сортов кроличьего табака – он делался из щавеля, кошачьей мяты, лопуха, сельдерея или одуванчика. По утрам в кальянных проводились публичные чтения – в той, мимо которой мы проехали, всю неделю читали «Собор Парижской Богоматери».

Крольнадзору было также важно то, что Росс имел статус «открытого города»: открытого для торговли, жительства и – самое важное – для тех, у кого был однодневный пропуск на выход из Колонии № 1, находившейся на востоке в восьми милях от города. Благодаря постановлению местных властей, принятому из самых благих побуждений сорок лет назад, автобусы с кроликами могли перемещаться между колонией и городом безо всяких проверок документов. Это стало своеобразной головной болью для Крольнадзора, поскольку члены запрещенного Кроличьего Подполья теперь могли свободно передвигаться. Ни в одной другой колонии таких свобод не было, поэтому считалось, что Подполье базируется именно в Колонии № 1.

Уже была половина четвертого, и я вместе с Безухим АЙ-002 сидел в его «Кадиллаке Эльдорадо» напротив почты.

– Фадд-Один, где вы сейчас? – спросил Безухий. На глазу у него была повязка, а на голове – набитый газетами тэм-о-шентер, скрывавший отсутствие у него ушей. Опер с соответствующим позывным доложил, что стоит напротив почты в дверях мастерской, где ремонтировали лампочки. Оперативники заняли позиции по всей округе: кто-то пил желудевый кофе в кафе на улице, кто-то оживленно разговаривал по мобильнику, а кто-то просто спрятался и ждал, готовясь оказаться рядом и наброситься на Ушастого 7770, когда тот появится.

– Вас понял, – сказал Безухий в микрофон, принимая сообщение сержанта Боскомба, что с севера к нам направляется Лабораторный кролик с портфелем в руках. Безухий посмотрел на часы, а затем уточнил у оперативника, преследовавшего почтовый грузовик, время их прибытия. Мы получили ответ, что грузовик прибудет через двадцать минут. Приняв оба доклада, Безухий вытащил из коричневого бумажного пакета морковку и стал громко ею хрустеть.

– Так, значит, вы – АЙ-002? – спросил я, стараясь не обращать внимания на хруст морковки.

– Ага, – ответил Безухий, явно не желая продолжать разговор.

Так как его фамилия состояла из букв и цифр, он явно произошел от трех лабораторных кроликов, попавших под воздействие Очеловечивания. Из-за проводившихся над их предками экспериментов у всех Лабораторных кроликов были проблемы со здоровьем. Исключение составляли потомки АЙ-002, который, к стыду своих отпрысков, был контрольным подопытным и не подвергался никаким тестам. По этой причине многие АЙ-002 испытывали чувство вины, которое нередко проявлялось в антисоциальном поведении. Вот только этого было недостаточно, чтобы объяснить обрезание ушей. Безухий наверняка совершил какое-то серьезное прегрешение. Либо совращал крольчих, либо занимался тем же, чем и сейчас. Кролики терпеть не могли коллаборационистов, равно как и тех, кто принуждал других к близости.

Еще пять минут мы сидели молча.

– Меня что, хотят проверить? – спросил я.